– Нет, отчаяние – это когда затевают дурацкую игру, в попытке запятнать мое имя, прежде чем убить, – откликнулась я. – Или ты боишься, что люди сплотятся вокруг меня? Какой ты жалкий!
– Давай вставай, сейчас посмотрим, кто здесь жалкий. Тебя на арене заждались.
– Может, хоть скажешь, с кем я сегодня дерусь? – стиснув зубы, я оттолкнулась от кровати.
Я сумела сдержать стон и встала.
– Сейчас увидишь, сестричка. И не переживай: вся эта тягомотина скоро закончится, и мы оба будем довольны. Я приготовил для тебя особенного противника, Кайра.
Я взглянула на Ризека. Он облачился в синтетическую броню, матово-черную и очень гибкую – в отличие от традиционной шотетской – и черные же ботинки, делавшие его выше ростом. Воротничок белой рубахи, виднеющийся из-под брони, оказался наглухо застегнут. Почти так же брат был одет на похоронах матери. Символично, учитывая, что сегодня мне, вероятно, предстояло умереть.
– Какая жалость, что твой возлюбленный не увидит боя, – добавил Ризек. – Уверен, ему бы понравилось.
В последние дни я постоянно повторяла слова Зоситы, сказанные ею перед казнью. Я спросила ее, стоило ли жертвовать жизнью, пытаясь одолеть Ризека, и Зосита ответила, что стоило. Хотелось бы мне сказать ей теперь, что я ее поняла.
– Что-то я не разберу, где настоящий Ризек, а где Айджа. Однако думаю, что ты пребывал бы в более благодушном настроении, получись у тебя отнять дар Айджи целиком и полностью, – заметила, выходя в коридор.
На мгновение я отчетливо увидела, как остекленели его глаза. Ризек и Айджа синхронно посмотрели друг на друга.
– Ясно, – резюмировала я. – Что бы ты ни делал, все впустую. Нет у тебя никакого дара.
– Уведи ее! – бросил Ризек Айдже. – У нее дел по горло. Смерть – занятие хлопотное.
Айджа подтолкнул меня вперед. На нем были толстые перчатки, как будто он собирался дрессировать охотничьих птиц.
Если держать себя в руках, идти удавалось почти прямо, хотя рана так пульсировала, что моя концентрация оставляла желать лучшего. По ключице что-то потекло, я от всей души надеялась, что это пот, а не кровь.
Айджа вытолкнул меня на арену, я чуть не полетела кувырком. Свет ослеплял, на бледном безоблачном небе сияло солнце. Амфитеатр гудел: шотеты свистели и орали что-то неразборчивое.
Прямо передо мной стоял Вас Кузар и улыбался потрескавшимися губами. Если он не начнет их срочно чем-нибудь мазать, они обязательно закровоточат.
– Вас Кузар! – торжественно объявил Ризек.
Его голос, подхваченный и усиленный крошечными дронами, разнесся над ареной. За краем амфитеатра виднелись здания Воа, в блестящих металлических панелях многократно отражался солнечный свет. Один синий полупрозрачный шпиль почти терялся на фоне неба. Арену накрывало силовое поле, защищая от непогоды и попыток бегства. Нам, шотетам, не нравится, если наши игрища прерываются ливнем, холодом или удравшими заключенными.
– Ты бросил вызов предательнице Кайре Ноавек. Бой будет происходить на ток-ножах до самой смерти!
Услышав «предательница», собравшиеся как по команде заорали, я же только закатила глаза, хотя сердце застучало быстрее.
– Ты выступишь от имени шотетского народа, который предала Кайра Ноавек. Готов ли ты, Вас?
– Я готов, – ответил Вас своим обычным ровным тоном.
– Твое оружие, Кайра. – Ризек вытащил из ножен на спине ток-нож и протянул мне его рукоятью вперед.
Рукава его рубашки были закатаны. Я подошла, пожелав, чтобы тени токодара пробились сквозь мою плоть и опять вырвались наружу. Туманные прожилки затрепетали. Я приблизилась к Ризеку, но вместо того чтобы взять клинок, схватила брата за запястье. Мне хотелось, чтобы все увидели, каков он на самом деле: только физические страдания могли обнажить его гнилое нутро.
Ризек зашипел сквозь зубы и забился, пытаясь стряхнуть мою руку. А я позволила своему токодару хлынуть туда, куда он пожелает, а он желал только одного – быть разделенным с кем-то.
С Акосом я отказалась разделить боль, едва не умерев в итоге. Но ради Ризека я погнала тени вперед со всей силой, на которую оставалась способна.
Айджа оттащил Ризека в сторону, но дело было сделано: мой брат пронзительно завизжал. Толпа безмолвствовала.
Айджа метнулся ко мне и вцепился в мою руку. Ризек выпрямился и спрятал клинок в ножны. Положил руку на плечо Васа и тихо произнес:
– Убей ее.
– Какая досада, Кайра, – шепнул Айджа мне на ухо. – Скоро все закончится.
Отпустив меня, Айджа отошел, а я попятилась. Оружия у меня не было. Впрочем, оно и к лучшему: таким образом Ризек показал присутствующим, что у меня нет ни единого шанса. А еще он разозлился и продемонстрировал свой страх. Мне этого вполне достаточно.
Вас хищно оскалился и уверенно двинулся ко мне. Не знаю почему, но стюард никогда не внушал мне симпатии. Высокий, отлично сложенный, с красивыми глазами редкостного цвета, храбрый воин, он должен был мне нравиться. Но его тело вечно покрывали синяки и ссадины, а сухие ладони с загрубевшей кожей вызывали во мне отвращение.
И я никогда не встречала человека настолько… пустого.
Увы, как раз это и пугало в нем больше всего, когда он выходил на арену.
«Думай стратегически», – приказала я себе, вспоминая записи с Тепеса, просмотренные в спортзале. Тогда мои мозги были в порядке, и я изучила скользящие, трепещущие движения боевого искусства тепессаров.
Ключ к контролю над телом – это сохранение устойчивого центра, повторяла я.
Когда Вас сделал выпад, я отклонилась вправо, попутно заехав стюарду по уху.
От удара по моим ребрам и спине пробежала болезненная волна.
Я поморщилась. Вас, не давая мне ни минуты, взмахнул ножом. Лезвие резануло по предплечью. На арену закапала кровь, толпа радостно заулюлюкала. Я старалась не обращать внимания на свежую рану. Мое тело задрожало от гнева и ярости. Я напряглась. Мне нужно схватить Васа! Он не чувствовал боли, но если удастся накопить достаточно теней, я смогу остановить его сердце.
Солнце на миг закрыло какое-то облачко. Вас сделал очередной выпад. Я пригнулась и, вытянув руку, успела коснуться внутренней стороны его запястья. Тени заплясали над ним, но их оказалось маловато. Вас вновь взмахнул ножом, и острие задело мой бок. Застонав, я привалилась к высокому борту арены.
– Кайра! – раздался чей-то возглас.
Перемахнув через бортик, на арену пружинисто прыгнул какой-то человек. У меня затуманилось зрение, но я узнала парня по его движениям.
В центр арены упал конец длинного троса. Я подняла голову. Никакое это не облако! Над силовым полем амфитеатра завис старый транспортник. Его днище представляло собой настоящее лоскутное одеяло из разнородных металлических листов. Одни – золотистого цвета, другие – совершенно заржавевшие, третьи – сияющие, как солнце.
