— Это когда я изменил обстановку стрельб? — спросил Мельников.
— Точно. Хорошую вы тогда традицию заложили — вот и живет она. Люди меняются, а традиция живет.
Послышался торопливый голос Авдеева, сидевшего слева от панорамы:
— Товарищ генерал-полковник, пятый заезд на рубеже огня. Третья машина справа — горчаковская.
— Посмотрим! — Павлов прижался бровями к прибору. Бронетранспортеры замедлили ход, потом, будто по команде, остановились, и очереди трассирующих пуль протянулись к чуть приметным среди бугров и травы мишеням. Только горчаковская машина несколько припоздала с остановкой, и посланная ею пулеметная очередь оказалась последней.
— Две правые и четвертая поражены, третья — два попадания.
— Слабо, слабо горчаковцы сработали, — покачал головой Павлов. — Это что же они доложат своим однополчанам?
— А мы их еще раз на огневую выведем, — сказал Авдеев.
— Правильно, — одобрил Павлов. — Раз приехали за опытом, пусть учатся.
Больше двух часов пробыл замкомандующего на стрельбище. Были у некоторых экипажей и слабые результаты, особенно там, где в состав боевых расчетов влились молодые солдаты. Но таких было немного, и общего хорошего впечатления они не испортили. Спускаясь с вышки, Павлов сказал Авдееву:
— Я рад за вас, Иван Егорович. Так и надо держать! А этот эксперимент с заездом сразу четырех машин — стоящее дело, право.
4
День у майора Жогина выдался самым беспокойным за последнюю неделю. И не только потому, что рано утром из штаба дивизии сообщили о прибытии замкомандующего — к встречам с начальством он уже привык. Его взбудоражил Жигарев, который приказал вместо плановой работы расчетов на пусковых установках немедленно вывести людей на строевую подготовку. Потом часа через два после первого приказания последовало другое: немедленно почистить всю ракетную технику так, чтобы она блестела.
Возможно, в иное время эти приказания Жогин воспринял бы как должное. Но сегодня, перед встречей с замкомандующего, ему хотелось, чтобы ракетчики побольше потренировались в подготовке расчетных данных для пуска. Были у майора и другие причины для беспокойства, о которых знал только он сам и ближайшие помощники по рационализации.
Дело в том, что накануне он получил новое письмо из НИИ от своего ученого шефа — Зозули. В письме коротко, но ясно было сказано, что он, майор Жогин, за свою рационализаторскую работу по замене прибора наведения специальным планшетом представлен к диплому и премии, что в Министерстве обороны сейчас решается вопрос о принятии этого планшета на вооружение в ракетных войсках. Кроме того, в письме говорилось, что его автор в самое ближайшее время должен непременно повидаться со своим московским коллегой и посоветоваться о дальнейшей практической работе.
«Наверно, знает об этом и Павлов, — подумал майор. — А если знает, то непременно спросит: «А ну-ка, товарищи новаторы, покажите работу на своем планшете?» И начнутся объяснения: «Да мы, товарищ генерал, сами еще полностью не освоились. Да у нас, видите ли, времени не хватило». Конечно, ракетчики могли бы в эти дни усилить работу на пусковых установках за счет теоретических занятий в классе и хозяйственных работ в боевом парке. Но попробуй убедить в этом полковника Жигарева. Он сейчас же спросит: «А вы что же, не солдаты разве?» И ничего ему не возразишь. В самом деле, ведь боевая подготовка каждого солдата состоит из всего учебного комплекса — начиная с утренней зарядки и кончая вечерней проверкой. А ракетчики, утверждает полковник Жигарев, так и норовят выскользнуть из этих рамок. И потому в пылу раздражения грозит: «Ну ничего, я вас научу уважать армейский порядок. Вы у меня интеллигентские замашки поубавите...»
После короткого обеденного отдыха майору Жогину повезло. Едва ракетчики успели возвратиться в парк, из штаба дивизии поступило приказание: вывести ракетные установки на полигон и приступить к оборудованию стартовой позиции.
Жогин стоял у распахнутых ворот парка бодрый, повеселевший и, следя за стрелками наручных часов, поторапливал тех, кто излишне суетился или медлил с выполнением своих обязанностей:
— Быстрей, быстрей, товарищи! Одна нога тут, другая там!
По командам, доносившимся из полка Горчакова, Жогин понимал, что окружное начальство, по-видимому, вот-вот прибудет.
После двадцатиминутного пути ракетчики остановились возле низкорослого кустарника. Солдаты с ходу принялись оборудовать позиции. Работали дружно, без передышек, стараясь выиграть как можно больше времени на тренировку в подготовке расчетных данных для пуска.
Небо над степью было чистое, дали открыты. Осеннее солнце отдавало последнюю свою ласку не замечающим его людям и неохотно уходило к изломанному холмами горизонту. От кустов карагачника и низкорослых березок на сухую траву и на взрытую лопатами землю ложились слабые тени.
Пока ракетчики оборудовали позицию, к ним приезжали сперва полковник Осокин, затем — начальник штаба Жигарев.
Осокин был, как всегда, нетороплив, указания давал спокойно. Жигарев, наоборот, ходил по позиционному району будто по заминированному полю, нервно кричал:
— Безобразие! Разве это маскировка? Да вас тут противник без бинокля увидит. Переделать все немедленно!
Майор Жогин понимал, что начальник штаба явно перехлестывает, потому что в таком открытом районе рассчитывать на какие-либо другие средства, кроме маскировочных сетей, невозможно.
Солнце уже склонялось к горизонту, когда Жогин подал команду приступить к тренировочным занятиям. Командиры установок бойко повторили команду и без промедления заняли свои места. Операторы, выбежав из укрытия, мгновенно определили место расположения, атмосферное давление, направление и скорость ветра. Ячменев и Машкин сразу же приступили к сложным математическим вычислениям.
Жогин следил за стрелкой секундомера и в то же время за теми, от кого зависели быстрота и точность вычисляемых данных. Он видел, как напряженно шевелятся толстые губы ефрейтора Машкина, как ползут кверху, потом хмурятся у переносицы добела выгоревшие брови сержанта Ячменева, а сам он, ссутулив узкую мальчишескую спину, словно сросся с логарифмической линейкой.
Майору приятно, что операторы так старательны и преданы делу. Но время, отведенное на вычисление, все же затягивается — сперва на секунду, потом на две. И чем дальше отсчитывает секундомер мгновения, тем грустнее делаются глаза Жогина. Уже какой раз он проводит тренировочные занятия с планшетом, но добиться полного эффекта, к которому стремится, еще не сумел.
Вот цифровые данные готовы. Их нужно вводить в счетно-решающее устройство, но Жогин подает команду:
— Отставить!
Ему хочется немедленно повторить работу операторов. Он верит, что Ячменев и Машкин могут работать быстрее и увереннее. И опять все начинается сначала.
Бегут секунды, но уже не так быстро, как вначале. И секундомер в руках майора не вздрагивает, а лежит устойчиво. Но главное — нет у ракетчиков ни лишних движений, ни суеты... Наконец цифровые данные получены быстрее нормативного срока. Они немедленно вводятся в счетно-решающее устройство. И вот уже подана команда «К бою».
