— Я-то не бывал, а вот Пугачев, вероятно, проехал там на сером коне. И Пушкин, возможно…
В отсеке оказались люди из Воронежской, Ярославской областей, был один чуваш — Емельянов, осетин из Ардона, не закончивший пединститут аварец из аула Ведено.
— На корабле люди шестнадцати национальностей, — похвалился Куприянов.
— Почти Вавилонская башня! — У аварца были острые белые зубы и узкий лоб.
— Там смешались языки, — поправил товарища чуваш, — перестали понимать друг друга. При чем тут Вавилонская башня?
Непринужденный разговор продолжался в том же духе.
Вряд ли замполит встречался с этими людьми впервые. Тогда с какой целью он расспрашивает их? Или специально для Ушакова? Возможно, гостю не было известно, что главстаршина Амиров из села Чесноковки, а другой — из Переяславля-Хмельницкого, и он попутно выясняет и эти сведения.
Трофименко, судя по всему, замполит знал. Дмитрий Ильич не раз наблюдал действие качки на подлодках. Иной отличнейший специалист, парнище что надо, ложился замертво, не в силах выдержать продольную и килевую тряску. А стоило наполнить цистерны и уйти на глубину, «воскресали и мертвые».
Сигнал: «По местам стоять, к погружению», переданный по трансляции вахтенным офицером, как бы разбросал людей по своим местам. Каждый выполнил положенное ему дело. Чуваш Емельянов стремительно взлетел по трапу и сильными смуглыми руками задраил клинкет судовой вентиляции; Амиров доложил о готовности отсека к погружению — его высокий голос теперь звучал низко и отчетливо; Куприянов по телефону сообщил в центральный пост — остался на месте.
Верхний мостик теперь пуст, рубочный люк задраен наглухо. Забортная вода устремилась в цистерны, даже слышался шум и всхлип в носу. Этот момент особенно пронзительно воспринимается психическими центрами человека, кем бы он ни был, сколько бы он ни привыкал. Наступает минута перехода в новое, фактически неестественное состояние — житье под водой, в другой, отличной от обычной обстановке.
Принимаются твердые меры по безопасности, по железному исполнению правил. Лодка снижает ход, переходит на турбогенераторный режим. Дело в том, что огромное значение имеет дифферент лодки, то есть ее ровный киль, точнее и проще — движение по прямой, чтобы особенно в первый момент погружения не нарушить установленные нормы крена. Если пойти на погружение при большем дифференте без снижения хода, можно натворить непоправимых бед, самая опасная из них — уйти камнем на дно.
Но вот окончилась дифферентовка, и первая боевая смена заступила на вахту. Динамик донес до отсека слова Волошина: «Говорит командир корабля…» Тишину, наступившую после этих первых предупреждающих слов, можно было назвать мертвой. Все ждали этого момента не один день и не месяц. Ровный и чистый голос Волошина, еще более укрепленный при механической передаче, объявил, что главнокомандующий Военно-Морским Флотом приказал пройти в подводном положении Северный Ледовитый, Тихий, Индийский океаны и Атлантикой вернуться на Родину. Впереди было более сорока тысяч миль.
Никто не кричал «ура», не бросался обниматься от переполнения чувств; переглянулись, дождались отбоя и собрались в кружок, чтобы степенно обсудить важное задание.
3
Представьте себе следующие фантастические превращения окружающей вас обстановки. Ваша городская комната — пусть пять шагов вперед и пять обратно — сократилась, как кусок бальзаковской шагреневой кожи, до самых крохотных размеров. Возле одной стенки-переборки вмещается койка-диван примерно вагонного типа, а сверху — вторая, откидная. Если ее поднять, закрепить и лечь на нее, ваши глаза упрутся в светло-зеленый подволок.
Лампочка поможет прочитать захваченную из дому книгу, хотя в случае необходимости корабельная библиотека к вашим услугам. А если вам вздумается попутно к полюсу или от него к Тихому океану поработать над конспектами лекций или над диссертацией, вы можете делать и это, ибо размеренный быт в глубине не отвлечет ваше внимание. Некоторые учатся на заочных факультетах, выгадывают время даже после напряженных вахт.
С вами в каюте еще один — ее хозяин. Если он деликатно пользуется своими правами, вам повезло. Учтите самое главное — праздношатающихся здесь не любят, их просто нет.
Огромный подводный корабль, любовно наименованный без всяких официальных крестин ласковым словом «Касатка», обслуживается несколькими десятками человек. Чем меньше команда — тем лучше; большая честь — для конструкторов и ученых. Экипаж в пару сотен, как бы это ни казалось внушительно, — анахронизм.
Свою каюту командир электромеханической боевой части Юрий Лезгинцев постарался оборудовать как можно лучше при отделке на судостроительном заводе. Недаром многие отдают должное его деловитости и практической сметке. Лезгинцев и расхлябанность — антиподы. Трудно представить командира растерявшимся, хотя ему приходится держать в узде могучие и — для гражданского человека — зловещие агрегаты атомных реакторов, этих «перпетуум-мобиле» субмарины. Лезгинцева называют «королем параметров», и он не обижается на кличку.
Сигнал именуют мрачно — ревун. Его голос при известном сочетании означает боевую тревогу или радиационную опасность, и тогда он будто сотворен из гаммы противных звуков — мстительных, злобных, торжествующих. Ревун может нагнать страх на непосвященных, а для тех, кто обязан противостоять любым опасностям и победить их, ревун — звук боевой трубы, голос фанфар на испытание отваги и аналитического разума.
Впервые попавший на борт атомной лодки, Дмитрий Ильич Ушаков быстро почувствовал ее преимущества перед дизель-аккумуляторной. И не только источник энергии имел значение. Конечно, такой могучий корабль только по издавна установившейся терминологии можно было называть лодкой. Многоэтажный гигант гарантировал свою устойчивость верными и надежными инженерными расчетами и точно выполненным конструктивным исполнением.
Такие лодки могут не опасаться стальных сетей, они унесут их на своей спине, как слон паутину. Единственная их проблема — глубины морей и океанов.
«Касатка» идет на полюс. Первый этап маршрута. Курс намечен почти по прямой.
Волошин опытный командир с хорошим стажем. Он не сумеет запрячь собак в нарты, каюр из него получился бы никудышный, и, пусти его поверху, ничего бы не вышло из нового Пири. Зато подо льдами Волошин как у себя дома. Лодка идет на курьерской скорости. Все работают как часы? О, нет! Точнее нужно придумывать сравнение.
Но это не прогулка, отбросим подобные мысли, как неверные в корне. Плавание под плотными, многолетними льдами, особенно в зимнее время, опасно. Летом больше разводий, больше шансов всплыть при аварии. Зимой лед крепко спаян. Передвижение его лишь ненадолго открывает чистую воду. Разводья быстро затягиваются. Волошин рисковал. Ну и что же? Кому-то необходимо первому открывать белые пятна…
Подледная навигация приведет к драматическим результатам, если сомнительна техника, ненадежны инерциальные приборы.
