Кто он? «Бронзовая маска»? То есть он не из своего дома разглядывает дерзкого типа, а из-за кустов подсматривает за его барахтаньем в песке?
Вспышка ярости добавила адреналина в кровь, помогла окрепнуть мышцам. Александр довольно резво вскочил с колен и побежал к кустам. Правда, довольно трудно было назвать в полном смысле слова бегом его передвижение на еще неверных ногах, но добежал он до кустов довольно быстро – и столкнулся лицом к лицу с человеком, прижавшим к уху сотовый телефон.
И невольно отпрянул – это был не «бронзовая маска», а Серега.
– Опять ты! – воскликнул Александр, стиснув кулаки. – Что, еще баксов привез? Давай выкладывай, на песке места много!
Серега глянул на него с ненавистью, но и шагу вперед не сделал. Только выставил вперед свободную руку, останавливая порыв Александра, и сказал:
– Погоди. Тебя велено… – И тут же поправился, заметив вспышку ярости в его глазах: – Петр Федорович просит тебя приехать. И еще… это… – Видно было, что слово нейдет с его уст: – Он извиняется. Он просит тебя… помочь ему. Спасти его.
МАЙ 2000 ГОДА, НИЖНИЙ НОВГОРОД
Багаж у Марины и в самом деле оказался не маленький: синтетический мешок из-под сахара, наполненный каким-то не то порошком, не то мукой, не то сахаром, огромная сумка с какими-то бренчащими предметами, другая сумка, набитая книгами, третья – мягкая, очевидно, с одеждой… Особенно тяжелым оказался мешок.
– Там глина, – с виноватой улыбкой пояснила Марина, когда Петр с видимым усилием взгромоздил мешок в багажник. – Очень хорошая каолиновая глина, которая идет на производство фарфора и фаянса. В порошке, понятное дело. Я ее развожу до нужной густоты и добавляю в нашу, из Дивеева, – получается отличный цвет, практически белый. Хорошо смотрится.
– Вы глину из Москвы везли? – ужаснулась Анна.
– Что вы, я с утра пораньше, сразу с московского поезда, успела на «Керамэл» при заводе «Орбита» смотаться, там иногда продают глину таким, как я, любителям, правда, только огромными мешками. Ладно, зато подольше хватит. Многие вообще пользуются одной этой глиной, а я люблю ее в другие породы добавлять. Я вообще люблю экспериментировать с материалами. Это ведь только кажется просто – взял глину, слепил. На самом деле тут такие тонкости есть… Скажем, в Китае мастера готовили глину по четверти века. Дед закладывал влажную фарфоровую массу в нарочно для этого вырытую яму, где она лежала годков двадцать пять. Тут уж он раскапывал эту яму, но не прежде, чем со своим внуком заложит новую. Наши русские гончары тоже имели такие глинные ямы, обшитые бревнами, – глинники. Минимум три месяца дозревала в них глина, а то и несколько лет.
– Но ее ведь надо потом обжигать, я так понимаю? – спросила Анна. – У вас есть особая печь?
– Ну да, муфельная. Хотя можно и в обыкновенной обжигать. Но в обычной печи трудно регулировать силу огня, можно запросто загубить изделие. Я раньше газовой духовкой пользовалась для мелкой пластики: фигурок типа дымковских, сувенирчиков каких-то, бусин крупных. Лучше всего обжигать в консервной банке, там хоть какой-то температурный баланс соблюдается. Но гончарные горны – вот самая лучшая штука! Если обживусь в Зеленом Городе, построю себе такой.
– Как построите?
– Да очень обыкновенно. Из глины, кирпичей или гранитных камней и решеток-колосников.
– Но это же трудно?! – недоверчиво воскликнула Анна.
– Совершенно нетрудно. Правда, сохнуть горн будет долго, недели две, а если погода влажная, еще дольше. А строить его, конечно, хлопотно, кропотливое это дело, но не трудное, мне уже приходилось этим заниматься. Муфельная печь удобна, ничего не скажешь, но она какая-то бездушная, что ли. А ведь гончарное ремесло – это как раз ремесло прежде всего обжига. Горн – печь, это вы знаете, как словесник. В старину говорили не «гончар», а «горнчар», но потом первое «р» редуцировалось для удобства произношения.
– Что-то я такое слышала, а может, и нет, – не очень уверенно отозвалась Анна. – Даром что словесник, а знаю далеко не все. Кстати, точного значения слова «керамика» не знаю. Это просто обожженные гончарные изделия или они должны быть глазурованными, чтобы так называться?
– «Керамос» по-гречески – глина. Всякие глиняные изделия, обожженные или нет, – это керамика. Неглазурованные поделки профессионалы называют черепок.
– Довольно непочтительно, – усмехнулась Анна. Она сидела уже вполоборота к Марине: интересно все-таки слушать эту фанатку гончарного ремесла!
– Зато точно. В том смысле, что необожженная поделка хрупкая, в любой момент рассыпаться может и обратиться в черепки. А вот обожженные изделия стоят по тысяче лет. Глиняные амфоры – постоянные находки археологов. В скифских курганах и в пирамидах в них по сию пору сохраняется зерно. Думаю, Диоген знал, что делал, когда поселился в глиняном сосуде!
– Как – в глиняном?! – изумилась Анна. – Он же вроде в бочке жил!
– Ну, это весьма вольное толкование исторической правды! – покачала головой Марина. – Никаких бочек не было в ту пору в Греции, бондарное ремесло рождалось в странах, изобиловавших лесом, а какие уж такие леса в Средиземноморье? И вина, и всяческий сыпучий товар там держали в амфорах, в лучшем случае делали соломенную оплетку.
– Анюта, водички не осталось? – перебил вдруг Петр. – Пиво кончилось, а у меня в горле пересохло.
Анна достала бутылку с остатками «Крем-соды», открыла, подала мужу и снова повернулась к Марине:
– Может быть, я чего-то не понимаю, но ведь занятие керамикой – не самое простое занятие. Оно требует времени, усилий. Вы думаете, отдыхающие успеют что-нибудь толковое сделать за те несколько часов, которые смогут оторвать от своего отдыха?
– Вы не представляете, сколько тайн в этом ремесле, как оно затягивает, – загадочно улыбнулась Марина. – Главное – не занудствовать сразу, обучая основам, а рассказать про всякие маленькие хитрости и тонкости. Ну, к примеру, что почти вся кухонная утварь сгодится будущему гончару. Скалкой раскатывают пласты глины, совершенно как тесто, формочками для печенья вырезают самые разные фигурки – их раскрасить и обжечь, – отличные получаются сувенирчики и даже украшения. Пуговицами, шурупами со звездчатыми шляпками, гаечками, болтиками, меленькими шестеренками, незаточенным граненым карандашом можно наносить на керамические изделия узоры. А какая красота получается, если прижать к влажной глине мешковину или марлю! У этих тканей очень интересная текстура. А через сито можно продавить комки мягкой глины, и получаются глиняные «волосы». Их как раз и используют для изображения волос, шерсти животных.
– А вам вообще уже приходилось такие кружки вести? С каких изделий вы обычно начинаете? – спросила Анна, не глядя принимая от мужа опустевшую бутылку и кладя ее под ноги.
Петр закашлялся и потер грудь. Анна хотела спросить, все ли в порядке, но Марина снова заговорила, и она обернулась к девушке.
