По этой причине в повседневной жизни мы куда чаще сталкиваемся с угрозами, чем с потасовками. На деле драки без применения оружия — явление столь исключительное, что возможность наблюдать их выпадает очень редко. Большинство людей черпает информацию о драках из боевиков и детективных телесериалов. Если сравнить кинодраки с реальными, окажется, что в первых поединок героя и злодея, когда они бьют друг друга по очереди, смахивает скорее на театральное представление. Их телодвижения искусственно замедляются и подчёркиваются, чтобы сделать поединок более зрелищным и впечатляющим. Когда в пивной случается настоящая потасовка, все происходит куда быстрее. Атакующий внезапно срывается и наносит обидчику несколько молниеносных ударов руками и ногами. За одним ударом моментально следует другой — чтобы исключить возможность контратаки. Жертва может отреагировать трояко. Она либо отступает, стараясь уйти от ударов, либо защищается, либо наваливается на атакующего в попытке превратить драку в схватку двух борцов. Если атакуемый отступает, бежит с поля боя или обороняется при помощи защитных блоков, атака может тут же прекратиться, поскольку атакующий добился своего за несколько секунд. Если жертва контратакует, дерущиеся могут какое-то время неуклюже цепляться друг за друга, часто они при этом валятся на пол, вцепляются друг другу в волосы, царапаются и лягаются, даже кусаются, лишь бы заставить противника отступить.
В стилизованных поединках в кино герой зачастую начинает драку с одного мощного удара по челюсти оппонента. При этом он делает довольно большой замах и наносит второй удар спустя какое-то время. Во многих отношениях такое поведение нападающего абсурдно. Широкий замах фактически предупреждает противника об ударе, и тот явно успеет отклониться прежде, чем приближающийся кулак встретится с его челюстью. Размах и сила удара выведут атакующего из равновесия и сделают его уязвимым. Пауза после удара фатальна, медлительность атакующего обернётся катастрофой. Тем не менее, на экране дерущиеся продолжат обмениваться более-менее чередующимися ударами, при этом поединок протекает совсем не так быстро, как в реальной жизни.
Когда идёт настоящая драка в пивной или на улице, дерущиеся часто окружены наблюдателями, которые наслаждаются острым конфликтом, подходят ближе, чтобы рассмотреть детали, и отшатываются, когда возникает риск получить по носу. В итоге толпа ритмично колышется, то наступая, то отступая, в то время как дерущиеся кружатся в хаотическом танце. Когда одна группа зевак подаётся вперёд, другая отшатывается, совсем как потревоженный косяк рыб. По мере того как драка сходит на нет, толпа начинает играть новую роль — ширмы, что разделяет разошедшихся на мгновение драчунов и оберегает их от продолжения поединка. Один из них может использовать «ширму» как предлог для уклонения от схватки. Опять же, именно скорость, с которой наносятся удары, заставляет наблюдателей сторониться дерущихся и не вмешиваться в ход поединка. Обвинять свидетелей в том, что они не разняли драчунов, обычно бессмысленно.
Схоже проявляется и Воинственное Поведение очень маленьких детей. В детском саду дети почти всегда спорят из-за собственности. Один ребёнок пытается отнять у другого какую-то принадлежащую тому вещь. Атака совершается моментально, и вот уже все закончилось: один ребёнок захватил вожделенный предмет, другой сидит с красным лицом и скулит. В ходе нападения атакующий может толкаться, пинаться, кусаться и хватать соперника за волосы, но чаще всего он поднимает руку и бьёт соперника. Удар наносится сжатым кулачком со стороны ладони, до того сжатая в локте рука заносится над головой. Из этой позиции она резко, чтобы удар вышел как можно более сильным, опускается на ближайшую часть тела жертвы. Это телодвижение, насколько можно судить, является типичным для детей любой культуры и вполне может быть врождённым. Интересно, что позднее, когда люди знакомятся с другими, более специфическими формами нападения, они по-прежнему наносят удары поднятой рукой во время «неформальных» поединков. Например, по фотографиям, запечатлевшим уличные бои, видно, что участники потасовок почти всегда бьют своих противников именно так. Взрослые, конечно, знают о том, что оппоненту можно нанести больший вред, если сжать в руке палку или дубинку. Бунтари бьют полицейских, а полицейские — бунтарей, ударяя противников палками и дубинками по головам. С точки зрения эффективности ударов эти действия можно расценивать как «возвращение в прошлое», поскольку есть множество способов ударить противника так, чтобы нанести ему больший вред (например, прямой удар в голову). Если ткнуть острым предметом в лицо, торс или гениталии противника, он получит куда более серьёзные повреждения, чем при ударе палкой сверху по черепу. Тем не менее, никто из участников уличных боев не применяет «продвинутые» способы атаки.
Упомянув оружие, мы перешли к обсуждению Воинственного Поведения, которое присуще исключительно человеку и порождает особые проблемы, которых у других видов животных попросту нет. Человеческое тело не обладает сколь бы то ни было эффективным биологическим «оружием» — у нас нет ни острых когтей, ни клыков, ни рогов, ни шипов, ни ядовитых желёз, ни тяжёлых челюстей. Многие другие животные имеют при себе целый «оружейный арсенал», и человек проигрывает им по всем статьям: обнажённое человеческое существо не способно нанести другому такому же существу смертельный удар без значительных физических усилий. Но если мы сравним первобытный поединок невооружённых людей с современными схватками, в которых стороны пользуются самым разным оружием, мы поймём, что люди давным-давно обогнали все прочие виды животных в «гонке вооружений». С изобретением искусственного оружия мы придали нашему Воинственному Поведению новые черты, навсегда изменив его в худшую сторону:
1. В течение столетий мы постепенно увеличивали возможности нанесения ущерба при нападении. Вооружая себя тупыми предметами, затем острыми предметами, затем взрывчатыми веществами, мы повышали вероятность того, что каждое нападение закончится смертельным исходом. Вместо того чтобы подчиняться противникам, как это делают другие животные, мы их уничтожаем.
2. Мы создаём все более совершенное оружие и делаем всё, чтобы быть заранее уверенными в возможном исходе схватки. Никто не может гарантировать того, что соперники будут вооружены одинаково. Когда дерутся тигры, вооружённые острыми, напоминающими кинжалы клыками, иного оружия у них нет, а значит, между ними возникает сдерживающее равновесие. Когда в поединке сходятся вооружённые люди, их силы могут запросто оказаться более чем неравны: индивид с более эффективным оружием не боится получить достойный отпор, его ничто не сдерживает, и атакует он более яростно.
3. По мере того как наращивается мощь искусственных вооружений, все меньше усилий требуется, чтобы провести эффективную атаку. Современному человеку с его оружием уже не нужно напрягать мышцы, как это делали его дравшиеся предки; он должен всего лишь напрячь на секунду указательный палец — и пуля, вылетев из ствола, поразит его врага. Это действие не может измотать человека, у него не возникает ощущения близости с оппонентом, возникавшее у его предка в момент, когда он пытался побороть соперника. Говоря прямо, убить человека из пистолета — это даже не акт насилия. Само по себе убийство, конечно, является насилием над личностью, но для того, чтобы нажать на спусковой крючок, требуется ещё меньше сил, чем для того, чтобы налить себе кофе. В условиях, когда убить кого-либо очень легко, вероятность нападения ещё более повышается.
