Спустя два года я вел психодраматическую группу в Италии. К моему огромному удивлению, в числе участников группы оказалась та самая женщина из Швейцарии. И снова я проводил разогрев при помощи индивидуальной музыкальной импровизации, она опять вызвалась участвовать и опять выбрала те же самые инструменты, что и в предыдущий раз – ксилофон и барабан.
Немедленно мне стало понятно, что ее импровизация определенным образом была подобна той, что она делала в прошлом. Но в то же время она была гораздо более спокойной, с меньшей долей страдания, которое было так заметно раньше. Тихая игра на ксилофоне очень напоминала ту давнюю сессию, но, мне показалось, что барабан уже вступал не так часто. Барабанные вставки были относительно приглушенными, как будто отдаленное эхо ее прошлых страданий. Как она объяснила, а затем разыграла в психодраме, многие из ее бывших проблем были решены за эти два года. Состояние ее брака улучшилось, и она уже была способна общаться с мужем более искренно, раковая опухоль стала уменьшаться, проблемы с алкоголем были взяты под контроль.
Это не означало, что жизнь ее превратилась в рай и что конфликты ее личности были полностью устранены, но в целом ее жизненная ситуация заметно улучшилась. Замечательным в данном случае был тот факт, что ее импровизации, разделенные интервалом в два года, непосредственно коррелировали с изменениями в ее жизни. Все еще существовали те же самые полярности, но их контраст был явно уменьшен, и многие вопросы нашли свое решение. Выбор тех же самых инструментов два года спустя ясно отражал то, что она все еще переживает остаток своей прежней внутренней двойственности. Однако прогресс в работе с этими конфликтами был очевиден в ее музыкальной импровизации, которая выглядела гораздо менее разобщенной.
Следует иметь в виду, что хотя такого рода анализ музыкального выражения посредством проективной импровизации является делом совершенно субъективным, тем не менее, значение этой техники ни в коей мере не должно принижаться, поскольку это направляет внимание группы к проблемам, которые будут разыграны в психодраме. По прошествии времени в терапии клиенты могут почувствовать усталость от постоянной отсылки к вербальному выражению их чувств, и тогда, как было предложено, в группе музыкальной импровизации они могут гораздо лучше сосредоточиться и погрузиться в музыкальное выражение чувств, чем при вербальной терапии. Сама попытка понять смысл чувств, выраженных на символическом музыкальном языке, – это сложная задача, и стремление почувствовать, осмыслить и пережить то, что выражает другой, опыт этой попытки уже имеет большую терапевтическую значимость сам по себе. Зачастую группа оказывается довольно чувствительна к тому, что выражается посредством музыкальных проекций, и способна достаточно точно интерпретировать чувства участника. Здесь мы имеем дело не с наукой, а с искусством музыкальной терапии. Поскольку всегда участники сами будут прояснять точное значение тех чувств, которые они спроецировали, то степень точности других интерпретаций в конечном счете оказывается вторичной.
Помимо той информации, которую люди символически проецируют посредством своей музыки, всегда есть другие ключи, которые повышают способность группы к интерпретации музыкальных сообщений. Если у группы уже есть достаточная информация о жизненной ситуации участника, например о том, что он встревожен, или угнетен, или разгневан, тогда, без сомнения, это отразится на их интерпретации того, что они услышали. Язык тела также становится визуальным ключом, в котором такие вещи, как выражение лица и поведение в целом, могут стать знаком для восприятия звуков. В то же время в самом общем смысле, даже если такого рода импровизации были записаны и проиграны группе, которая ничего не знает о тех, кто исполняет музыку, многие из заключений о характере чувств, выраженных музыкально, оказываются верными, даже без помощи визуальных подсказок. Терапевту полезно вести звуковой журнал музыкальных импровизаций участников, чтобы видеть, как соотносятся эти музыкальные высказывания с прогрессом или отсутствием прогресса в терапии.
Во всех подобных ситуациях важно, чтобы сам импровизатор мог сказать последнее слово и не делал каких-либо предположений без того, чтобы достичь убежденности в выражении своих чувств. Даже культурные различия могут очень сильно влиять как на субъективный смысл импровизации, так и на способ восприятия музыки другими членами группы.
Я помню свой семинар в Южной Африке, где я использовал технику индивидуальной импровизации для разогрева в психодраме. Это был очень интересный и раскрывающий культурные особенности опыт, возникший в результате выполнения импровизационного упражнения в группе. Каждого члена группы попросили отдельно сымпровизировать на музыкальном инструменте по своему выбору для того, чтобы выразить свои чувства. При этом другим участникам группы предлагалось постараться понять, какие именно чувства были выражены посредством этой импровизации, а затем импровизаторы сами вербально проясняли то, что они намеревались выразить.
Один африканец в группе выбрал барабан, его импровизация была продолжительной композицией с правильным ритмом в среднем темпе. Члены группы восприняли его чувства как ясное ощущение направления, определенность и т. д. Наконец, когда самого человека попросили описать словами свои чувства, он сказал, что бил в барабан, чтобы вызвать духов своего племени! Вряд ли можно найти более драматический пример того, как культура влияет на музыкальное восприятие и определяет различия в европейской и африканской реакции на одни и те же музыкальные стимулы. Это, без сомнения, указывает на действительные проблемы, которые следует преодолеть при попытке применить музыкальную терапию на универсальной основе, выявляя ее принципы, которые могли бы работать вне культурных предпосылок.
Такая техника индивидуальной музыкальной импровизации является замечательным ресурсом для музыкальных терапевтов, психодраматистов и других психотерапевтов, занимающихся групповой терапией, она служит отличным средством для раскрытия групповой чувствительности и легко приводит к распознаванию важных проблем для их дальнейшего исследования в психодраме.
Глава 6
Групповая музыкальная импровизация
Здесь может быть использована та же самая групповая структура, как и при технике индивидуальной импровизации, когда небольшое количество участников, в идеале пять-шесть человек, выбирается из психодраматической группы. Акцент здесь ставится на коллективной или групповой импровизации. Как и при использовании техники индивидуальной импровизации, каждого члена этой группы просят выбрать себе один инструмент из имеющегося набора, который как-то привлекает его или кажется наиболее удобным. При этом подходе полезно иметь в наборе только один инструмент каждого вида со своим индивидуальным тембром, с тем чтобы при последующем проигрыше записи групповой музыки было бы легко различить музыкальную роль, взятую на себя каждым из участников группы.
После того как все участники выбрали себе инструменты, директор просит группу начать импровизацию, которая будет записана на пленку. Директор заранее объясняет группе, что нет никаких ограничений по продолжительности этой импровизации. В этом отношении прерогатива полностью передается группе. Любой человек или несколько могут начать исполнять музыку, точно так же любой может привести музыку к завершению. Каждая группа сама по себе уникальна. Даже при использовании одних и тех же инструментов две разные группы никогда не сыграют одну и ту же музыку, и одни и те же участники будут создавать различные музыкальные композиции при каждом новом успешном опыте музыкальной импровизации. Такая групповая музыкальная импровизация создает замечательный и совершенно особенный взгляд на групповые процессы с другой точки зрения, чем это обычно бывает в более традиционном вербальном контексте групповой терапии.
