Нахмурившись, он приподнялся на локте.
— Тебе все еще плевать?
— Я не это имела в виду. — Она накрыла его ладонь своей, порадовавшись, когда он не убрал руку.
— Судя по тому, как им нравится издеваться над нами, сомневаюсь, что этот процесс был бы приятным. Скорее они вставят в член какую-нибудь трубку и будут сцеживать сперму по мере ее выработки.
Тэйла передернулась. Мысль о том, что кто-нибудь сделает подобное с Призраком…
Он протянул руку и стащил с дивана одеяло, чтобы укрыть ее.
— Тэйла? Зачем заниматься сексом, если это не доставляет тебе удовольствия?
Надо же уметь так испортить весь настрой. Она привстала и завернулась в одеяло.
— Откуда вдруг такой интерес к моей личной жизни? — Или ее отсутствию.
Призрак растянулся на полу, но подпер кулаком подбородок.
— Мне просто интересно, чего ты так боишься.
— Тут нечего рассказывать.
— Тогда расскажи, с чего все началось.
Тревога в его голосе напомнила Тэй, что в том, что касается секса, она полный профан, а она, черт возьми, ненавидела, когда ей об этом напоминают.
— Знаешь что, Хэллбой. Ты начинаешь.
— Справедливо. — Он согнул одну ногу, так что взгляд Тэй невольно скользнул к месту между ними, где на бедре лежал влажный от ее соков, тяжелый, полувозбужденный член. — Все началось, когда мне стукнуло двадцать.
— Двадцать? Не поздновато ли?
— Когда живешь до семисот, двадцать — капля в море, — протянул он. — Но когда у нас пробуждается либидо, секс просто необходим для процесса созревания.
— И как часто?
Он пожал плечами.
— Первые несколько дней он нужен почти беспрерывно. Для многих из нас это тяжелый период, но мои родители купили мне орджесу. — В ответ на ее непонимающий взгляд он пояснил: — Женщину, которая всегда под рукой.
— Секс-рабыня? Родители купили тебе секс-рабыню? Чтобы заниматься сексом у них дома?
— Это было логично. Они не могли позволить мне умереть. И не хотели, чтобы я слонялся по улице и насиловал всех, кто под руку попадется, что нередко бывает с такими как я во время этой фазы. — Он зевнул, словно это было совершенно нормально. — Кроме того, позже они заплатили, чтобы купить ей свободу.
Тэйла не могла даже представить, каким было его детство, если он так спокойно рассуждает о сексуальном рабстве.
— Где ты вырос? Твои родители похожи на людей?
Его пальцы нежно погладили ее щеку.
— Они человекообразные, но у них зеленая кожа и рога, поэтому их не выпускают из Шеула. Там я и рос, хотя иногда сбегал на поверхность. — Он подмигнул ей. — Я был бунтарем.
Тэйла расхохоталась. Ей не верилось, что он был трудным подростком.
— И когда ты присоединился к нам под солнцем?
— После первой трансформации. — Он повел широким плечом. — Ну хватит обо мне. Твоя очередь.
— Хочешь знать, когда я лишилась девственности?
— Да.
Вот черт. Сейчас весь ее сексуальный опыт казался таким никудышным.
— Мне было четырнадцать.
Он скользнул ладонью вниз, провел пальцем по ее бедру, выглядывавшему из-под одеяла.
— Для людей это рано.
— Ага, но я была неуправляемым ребенком. Моя мать сидела на героине, а дедушка с бабушкой были в доме для престарелых, поэтому меня воспитывали опекуны, которые просто не могли со мной справиться. Я делала что хочу, когда хочу, и это я трахнулась со своим бой-френдом, напившись на какой-то вечеринке. — Она кинула взгляд на Риза, но он не осуждал ее, просто с любопытством рассматривал. — Было больно. И закончилось за три секунды. Земля не сорвалась со своей оси, так что у меня не возникало желания все повторить. Потом моя мать завязала и забрала меня к себе, и я целых два года была слишком занята, чтобы думать о парнях.
— Тогда что?
Ей совсем не хотелось это обсуждать, но его прикосновения успокаивали, уговаривали, будто убаюкивали, завлекая в место… незнакомое, но почему-то казавшееся таким правильным. То, как Призрак к ней прикасался, пробивало все ее щиты и оставляло на ней невидимые глазу метки. Она не понимала, зачем он тратит время на нее, врага, который так и остался бы в сточной канаве, если бы Ки не решил его оттуда вытащить, но сейчас Тэй не волновали его мотивы.
— Маму убили, — тихо сказала она. — Я попала к очередным опекунам, и однажды мой отчим пришел ко мне в комнату. — Рука Призрака — та, что гладила ее бедро — замерла, из горла вырвалось тихое рычание. — Мы подрались. Я сбежала. А позже его нашли мертвым, и меня стала искать полиция.
— Я рад, что ты прикончила ублюдка.
— Я этого не делала. Я бросила его избитым, но живым. Думаю, один из других детей, которых он насиловал, убил его, пока он не мог двигаться. — Она пожала плечами, и его рука продолжила гладить ее.
— И что было потом?
— Я жила на улицах. Делала все, чтобы выжить. Не самые приятные вещи.
Между ними повисло молчание. Может, не стоило рассказывать ему правду. Может, ему было противно. Ага, демон, который когда-то держал у себя секс-рабыню, испытывал отвращение. Не смешите.
Его пальцы обхватили ее лодыжку, и девушка снова оказалась на спине, тяжелое бедро придавило к полу, его грудь прижалась к ее.
— Ты и сейчас делаешь то же самое? — прошептал он, и теплая сильная рука погладила ее щеку. — Все, чтобы выжить? Трахаешься со мной, потому что тебе нужна крыша над головой?
Сначала Тэй собиралась разозлиться. Но вдруг поняла, что слишком устала, чтобы спорить. Тем более что он прекрасно знал, что она спит с ним не ради защиты, денег или чего-то еще. Просто ему хотелось, чтобы она признала, что что-то изменилось, что она хочет его, а не того, что он может ей дать.
— Пожалуйста, не заставляй меня отвечать.
Он притянул ее к себе, и какую-то секунду она наслаждалась его объятиями, Тэй была уверена — он делает такое нечасто. Так же как и она сама. Если подумать, она никогда по-настоящему ни с кем не обнималась. Она не могла вспомнить, чтобы ее обнимала мать. Не то чтобы та ее не любила, но между ними всегда возвышалась стена вины, которую мать построила своими руками из чувства стыда за то, что бросила Тэйлу, стена, которую Тэй никогда не удавалось преодолеть, как бы сильно она ни старалась вписать мать в свою тайную фантазию. Ту, в которой они были лучшими подругами. В которой могли вместе печь печенье и смеяться над мыльными операми, сидя на диване в субботу вечером.
Да, мечты у нее были несколько старомодные, но все равно лучше реальности, в которой она вытирала за матерью блевотину и прятала косячки с крэком от копов.
