— Знаешь, я думал, что с перерождением ты хоть немного расслабишься. Но тебе как будто палку в задницу засунули. — Фантом, задев Призрака локтем, направился к двери, а потом замер и понимающе усмехнулся. — А может и нет. Риз, братишка, ты пахнешь как девственник в борделе, который не может решить, какую шлюху оприходовать. — Он скривился. — Фу. Старик, она же гребаная Баффи. Да я скорее засадил бы трупу месячной давности.
— С тебя станется.
Фантом фыркнул.
— Зато не придется после обниматься. — Он потянулся к дверной ручке, но вдруг остановился. — Ох, Джемелла звонила. Хочет, чтобы ты с ней связался. Везет же некоторым.
— Это не то, о чем ты думаешь.
Джем, демон, работавшая в человеческой больнице, регулярно звонила Призраку, в основном, чтобы поделиться сведениями о типах демонической активности, которые имели место в больнице. Риз пытался уговорить ее работать на него, но она считала своим долгом идти по стопам родителей и использовать свои умения, чтобы не допустить рождения полукровок, из-за которых у человеческих врачей могли бы возникнуть неуместные вопросы.
— Как знаешь. Хотя стоило бы попытаться. Она горячая штучка.
Фантом не спеша вышел из палаты, а Призрак повернулся к истребительнице. Фантом ушел, но Тэйла все еще извивалась на постели. Простыни сбились, а больничная рубашка задралась до талии, открывая шелковые черные трусики. Ему не нужно было прикасаться к ней, чтобы знать, что они мокрые. Ее запах — сексуальный аромат — был таким густым, что это лишь вопрос времени — когда он вскружит Призраку голову.
— Черт бы тебя побрал, Фантом, — прошептал он и подошел к постели Тэйлы.
«Объективность и профессионализм».
Ага, эрекция, натянувшая ткань халата — это чертовски профессионально.
Успокоив пульс, он приподнял подол ее рубашки и методически осмотрел самые серьезные раны — выглядели они неплохо, почти затянулись. Только на одну из них пришлось наложить швы, но от ерзанья девушки они не разошлись.
— Да, — прошептала она, схватив Призрака за руку, когда он положил ладонь ей на ребра. Ее жажда захлестнула его потоком картинок: переплетенные руки и ноги, потная кожа и, Боже, помоги, волна желания пронеслась по его репродуктивной системе.
«Успокойся, Риз».
Он попытался второй рукой оторвать от себя ее пальцы, но железная хватка только усилилась, и Тэйла притянула его руку к груди. Под его ладонью оказалась упругая плоть, обжигающе горячая — ни один термометр не вынес бы таких температур. Ареола сморщилась от его прикосновения, и его член затвердел в ответ. Даже будь он из камня, не смог бы быть тверже.
Призрак медленно выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Его мать была из Юдициусов — демонов, известных холодной логикой. Логика давалась Призраку нелегко, но за много лет он довел ее до совершенства: пока рос, и позже — когда служил, как и все Юдициусы, Носителем Справедливости.
Но все эти годы словно отдалились, стоило ему взглянуть на Тэйлу. Даже во сне из каждой ее поры точно сочилась соблазнительная, смертоносная сила. Она могла обвить его ногами, и он молил бы сделать ему больно. Идиот. Его братьям нравились женщины вроде этой маленькой убийцы, но вкусы Призрака всегда были более утонченными.
— Тэйла. — Он постарался побороть желание и вырвать руку. Она убивала таких, как он. Она палач. — Истребительница. Просыпайся.
Тэйла замотала головой и слепо потянулась к нему. Призрак сжал ее лицо в ладонях и удержал на месте, приподняв большими пальцами веки. Ее зрачки были одинакового размера и реагировали на свет, но, казалось, девушка не видит его.
Черт, у нее красивые глаза. Зеленые, с золотистыми ободками и такие выразительные, что Риз задумался, удается ли ей скрывать мысли хоть от кого-нибудь. Бледные веснушки засыпали мягкую кожу. Высокие скулы делали ее слегка округлое лицо с темным пятном уже почти сошедшего синяка точеным. Призрак опустил глаза на ее рот — припухлые губы, приоткрывавшиеся, когда она отчаянно стонала.
Ему хотелось завладеть этим ртом. Хотелось почувствовать, как эти губы смыкаются вокруг его члена.
Человеческая медицина требует этики. Здесь в ЦБП, если он — или любой другой доктор — будет трахать каждого пациента, который входит в эти двери, это мало кого обеспокоит.
Моральный кодекс — не его забота; доктора не спали с пациентами не потому, что это «неправильно», а потому что положение больницы было шатким. Демоны не самые доверчивые существа. Многие из них не верили — даже презирали — тех, кто облачен властью. А скальпели врачей могли убивать. Если бы пошли слухи, что врачи насилуют пациентов, еще меньше демонов обращались бы в его больницу.
В результате, почти весь персонал решил держать лапы, когти и зубы при себе. Хотя, естественно, бывали и исключения.
Черт, он был совсем не прочь сделать исключение с правильной женщиной, но убийца Эгиды правильной женщиной не станет, как бы ни спорил с этим его пульсирующий член.
— Док.
Тэйла смотрела прямо на него, в ее глазах светилась странная смесь решимости и похоти — такой сильной, что Призрак резко втянул воздух. Она подняла руку, схватила волосы у его затылка и потянула его голову вниз с такой силой, что он едва успел опереться на руки по бокам от ее головы, прежде чем их губы встретились.
Язык Тэйлы скользнул между его губами и сплелся с его, и Призрак зарычал, распробовав ее вкус. Сильный, дерзкий, как и аромат ее желания, но в нем угадывалась тонкая нежная нотка, как будто глубоко под этим налетом скрывалась невинность.
Скорее всего, под трупами его братьев, убитых ею.
Словно холодный заряд прошелся по груди, и он отпрянул, его самоконтроль держался на волоске. Больше всего на свете Призрак боялся потерять самообладание, когда начнется Изменение — из-за перерождения он был готов взобраться на врага как самец в половую охоту.
Но когда ее ладонь задела член, зверю внезапно стало все равно, кто она или чем занимается. В конце концов, он Семинус-демон из породы инкубов, живущих ради секса и существующих, чтобы обманывать и причинять боль всеми средствами, как только перерождение завершится. Наверное, сейчас не время бороться со своей природой. Наверное, его природа и есть оружие против векового врага.
Пальцы Тэйлы сжали его сквозь брюки больничной униформы, и, твою мать, Призраку надоело анализировать реакции собственного тела, эмоции и инстинкты. Пора начать просто чувствовать.
Он потянулся за ее прикосновением, и все его тело содрогнулось от желания.
— Прошу, — выдохнула она ему в губы, — пожалуйста. Прикоснись ко мне.
Застонав, он положил руку ей на бедро и приподнял так, что его эрекция прижалась к другому ее бедру.
Вот вам и профессионализм.
Тэйле никогда не снились подобные сны. А это наверняка сон, потому что, бодрствуя, она никогда не была так возбуждена. И уж совсем не надеялась, что удастся заняться этим с доктором. Особенно с таким соблазнительным, как тот, что целовал ее и ласкал бедро так искусно, что некоторые женщины могли бы кончить по дюжине раз только от этого.
