«Невозможно! У нас правовое государство! У нас Конституция это запрещает!»
Но был опыт Второй мировой войны, когда в попрание не то что всех законов, но даже и собственной Конституции, всех американцев японского происхождения в одночасье арестовали и поместили в концентрационные лагеря — до самого разгрома «внешнической» Японии объединенными силами союзников. Да, оставшимся в живых выплатили аж спустя полсотни лет компенсацию и принесли извинения. Выжившим. А вот реабилитированным в 1977 году Сакко и Ванцетти, казненным безо всяких доказательств в начале 20-х на электрическом стуле только по желанию верного раба «внутреннической» иерархии судьи Кацмана, извинений уже не принести…
В сущности, Елена Уайт ничего нового не предсказала (пророчества о событиях вообще были на периферии ее интересов; главное — личность Христа и осмысленные прямые с Ним взаимоотношения), — она лишь уточнила некоторые библейские пророчества.
Скажем, в 1850 году, когда первые вести о спиритических сеансах воспринимались как некая экзотика, когда спиритисты еще отчетливо противопоставляли себя христианству, Елена Уайт печатала статьи с предупреждениями, что спиритизм есть обман сатаны последнего времени. Скоро, — предупреждала она, — он станет не только популярен, но и сольется с популярными формами христианства. Что это, как не уточнение известного библейского пророчества:
Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям (спиритизм. — А. М.) и учениям бесовским.
(1 Тим. 4:1)
Это — уже новозаветное пророчество, уточнение предыдущего пророчества, ветхозаветного, произнесенного Исаией:
Но Ты отринул народ Твой… потому что они многое переняли от востока: и чародеи у них, как у Филистимлян, и с сынами чужих они в общении. <…>
И преклонился человек, и унизился муж; и Ты не простишь их.
(Ис. 2:6–9)
Точно так же, Елена Уайт — подобно Амосу возвестив неприятные для исполнителей последнего времени слова об особенной богопротивности Америки, этой возделанной ярыми сектантами и уголовным жульем территории, — в сущности, лишь уточняла пророчества «Апокалипсиса» о последнем времени, об участии в событиях идеологизированной государственной власти («зверя»), и того, что форма идеологии будет не новой, но лишь повторением одной из прошлых («восьмый из числа семи»), христианской лишь в восприятии охлоса, путающего переживания с покаянием.
Что это как не уточнение пророчества?
Откр. 17:7–8, 11:
И сказал мне Ангел: что ты дивишься? я скажу тебе тайну жены сей и зверя, носящего ее…
Зверь, которого ты видел, был и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель; и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится…
И зверь, который был и которого нет, есть восьмый, и из числа семи, и пойдет в погибель.
Стоит ли повторять, что и библейские пророчества, и уточнения Елены Уайт идеально согласуются со следствиями из теории стаи?
Глава шестидесятая
ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РОЛЬ РОССИИ ПЕРЕД ВТОРЫМ ПРИШЕСТВИЕМ ХРИСТА В ПРЕДСКАЗАНИЯХ .ДУХОВНЫХ УЧИТЕЛЕЙ РАЗНООБРАЗНЕЙШИХ РЕЛИГИЙ. ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ИХ ПРОРОЧЕСТВ (ПРОЗРЕНИЙ) СЛЕДСТВИЯМИ ИЗ ТЕОРИИ СТАИ
О Россия!
Ты мчишься, летишь,
И в движенье своем
Ты свободна.
Ты одна паришь над всеми странами…
Момота Содзи, японский поэт
…Одна мятежная Нация
Противостоит благу, которого мы желаем,
Ее губительное влияние
Отравляет воздух, которым мы дышим.
Остров, от нас отделенный…
П. Шанен, французский поэт. «Поэма о Русской кампании»
Всякое движение как знамя воздымает некую книгу (неважно, выполняются ли адептами записанные в ней заповеди, или нет) или даже многотомник писателя, желательно покойного. Елена Уайт как писательница, генератор идей и, в сущности, пророк, признается в разных религиозных течениях, равно считающих себя истинно адвентистскими. Таких организаций много, они едины в трех десятках догматических вопросов, организационно же взаимовраждебны; центр самой массовой из них иерархии — Всемирной Церкви (Генеральной Конференции) христиан-адвентистов седьмого дня — в Соединенных Штатах.
История адвентистских организаций в России началась в 1886 году в Крыму с крещения иностранным (немецким) миссионером существовавшей и прежде общины из этнических немцев. Немцы были настоящие, довоенные, т. е. «внешники»; и отчасти этим, отчасти отсутствием связи с Соединенными Штатами российский адвентизм с 1886 по 1928 год придатком американской головки иерархии не был, а если и был, то эфемерным. А с 1928-го по, примерно, 1988-й, по причине «железного занавеса», российские адвентистские иерархии, даже самая из них массовая, и вовсе развивались, несмотря на переводные брошюрки, административно самостоятельно. «Внешничество», среди прочего, поддерживалось и тем, что штат пасторов вполутайне от прихожан подбирался с одобрения соответствующего отдела КГБ, а нередко и по его инициативе.
А на рубеже 80–90-х годов XX столетия самую массовую из российских адвентистских иерархий подменили — в прямом смысле слова. Со стадионов американские «евангелисты» привели десятки тысяч созвучных «внутреннической» воле — приведенные попросту растворили в себе старых «внешников», которых от власти где устранили впрямую, а где создали такую атмосферу, что они ушли в отколы сами. «Болото» же, естественно, спокойно восприняло, что во главе должностной иерархии вдруг оказались американские подданные, что пришли «новые пасторы», психологически подобные тем, кто их подбирал — словом, церковное имущество, непрерывно приносящее немалые деньги (десятину и другие сборы, аккуратно выплачиваемые любому, кто профессионально горячится на кафедре) и собранное прежними поколениями «внешников», перешло во владение «внутренников» из Америки и подобранных ими «новых пасторов», — узнаваемая махинация.
Былая относительная независимость дореволюционной и советской адвентистской иерархии от американского центра — случай в массиве адвентистских организаций не уникальный: существуют десятки отколов от «внутреннической» иерархии. Естественно, кроме как в советской церкви именно в отколах могли позволить себе помнить то, что «внутренническая» иерархия, ограждая себя от боли обличения, должна была забыть (а лучше извратить) любой ценой.
