— и еще жена, как все полагали, — любовница Наполеона, т. е. были основания для мести;
— начитан, почти интеллигент — у, гад!
Таким образом, по шведско-американскому мышлению граф Шарль-Тристан де Монтолон и является тем самым злодеем, который твердой рукой и с хладным челом на протяжении шести лет изуверски, по чуть-чуть травил национального героя Франции. Почему? Оказывается, потому, что выполнял волю удаленного на тысячи километров трусливого и мало способного к власти некоего д'Артуа, возглавлявшего в ту пору политическую оппозицию Наполеону.
Продолжать не хочется. Все тот же «суверенитизм», в соответствии с которым из занавески впитывать нелетучий мышьяк волосами оказался способен один только Наполеон.
Граф Шарль-Тристан де Монтолон травить Наполеона, конечно, возможность имел. Только от д'Артуа он не зависел, да и убивать, в отличие от остальных присутствующих, не рвался. Гипнабельностью не страдал.
Истина, однако, в том, что Наполеона страстно любила вся колония, и потому не один, а несколько наиболее преданных людей подсыпали ему яд.
Возможно, рационализируя это тем, что приучают его к ядам, чтобы в случае попытки отравления спасти повелителю жизнь. Ведь все они, обнаруживая в себе желание отравить благодетеля, подозревали в этом других!
Естественно, гипнабелен был корсиканский лакей Луи Маршан.
Врачи тоже в большей, чем простое население, мере некрофиличны и потому гипнабельны — и они, получив доступ к Наполеону, сразу же прописали подозревавшему их в отравлении Наполеону лошадиную, лучше сказать, слоновью, дозу слабительного.
Наполеон постоянного галлюцинировал покушениями на отравление — разнообразно. И действительно, получал от всего своего окружения то, что каждый из них мог добыть: слуги — яд для крыс, врачи — лошадиные дозы слабительного, а другие — что-нибудь поизящнее, типа сурьмы, входившей в состав дамской косметики. Сам же Наполеон в оршад добавлял горький миндаль.
Наполеона отравили «женщины».
Итак, на остров Св. Елены прибыли полсотни людей, их тянуло (как к наркотику) к их кумиру, хоть и стареющему, но величайшему гипнотизеру столетия. Естественно, что их чувства могли быть детерминированы только одним — его желаниями.
Глава семнадцатая
АХИЛЛЕСОВА ПЯТА СВЕРХВОЖДЯ
Прежде чем приступить к рассмотрению милых сердцу тонкостей нашего бытия, подведем промежуточные итоги уже выявленных закономерностей существования стаи.
Исполнители при всяком сверхвожде, в особенности при таком мощном, как Наполеон, действуют и чувствуют постольку, поскольку у их вождя о них есть некие представления. Исполнители в битвах наступают, бегут или сдаются только в зависимости от фазы качания садо-мазохистского маятника, в которой находится их психоэнергетический повелитель. За преданность жухлые некрофилы всегда награждаются — смертью.
Зависимость от мыслеформ сверхвождя проявляется не только в вопросах жизни и смерти, но и в процессе размножения. Процветает угодное вождям валабиянство, за которое исполнители обоего пола расплачиваются одиночеством, в том числе и в браке.
С целью деструктурирования сознания исполнителей валабиянство идеологами вождя на словах может осуждаться, но всегда поощряется психоэнергетически и другими неформальными способами (скажем, навязыванием суверенитизма в любых его формах — в том числе в виде деструктивных идей феминизма и эмансипации).
Исполнителям не свойственно осознавать себя в «Великой армии» всего лишь рядовыми — лишенные критического мышления исполнители отторгают всех, указывающих даже контуры стаи. О том свидетельствует знак эмоций публики по поводу главных идей Фрейда и Толстого (о стае).
Всякий вождь, аналогично своим предшественникам и преемникам, патологически лжив («таинственный», «непредсказуемый», как подают его заинтересованные лица), деструктурирует сознание исполнителей не только своими лозунговыми по стилю высказываниями, но и другими разнообразными способами, в частности, через государственные фонды субсидирует идеологов, внушающих исполнителям, что они психоэнергетически суверенные личности.
Вождь невротически сведущ в строительстве иерархий, в критическом же мышлении слаб. Он, как невротик, вообще раб мерзостей, совершенных предками, — и при возникновении паранойяльных галлюцинаций может, против своей логической воли, быть убит своими «преданнейшими друзьями» — черепицей ли с крыши, вином ли, ядом ли; в конце концов, скверной компанией себе подобных.
Распространенная рационализация эмоций и поступков сверхвождя — якобы желание стать властелином мира. Так рассуждали и Александр Македонский, и Ганнибал, и Наполеон, и Гитлер, и великое множество им подобных — все они употребляли термин «власть». Но власть — всего лишь средство; истинная же цель — уничтожение всего личностного у всех четырех категорий населения: вождей, исполнителей, неугодников и апостолов.
С исполнителями все понятно.
Для того, чтобы добить жертву (включить ее в свою стаю, ступенью ниже или выше в иерархии — не важно), ее надо предварительно испугать. Желательно заблаговременно деструктурировать ее защищающее критическое мышление чем-нибудь в принципе нелогичным: уверениями в благородности собственных намерений — цивилизаторской миссии. Военные приемы могут быть предварены «духовными» — под видом вселенской мудрости подсовывают две логически несоединимые идеи.
Выход из стаи предваряется и сопровождается психокатарсисом — самокатарсисом — Богокатарсисом.
Вожди, если они по-настоящему вожди, одни не ходят. Они всегда в сопровождении свиты. Присоединение очередного преданного исполнителя усиливает некрополе стаи или субстаи. Усиление стаи ускоряет присоединение еще одного исполнителя, и так далее.
Парадокс существования стаи: свита для субвождя опасна — чем она больше, тем быстрее субвождь попадает в зависимость от нарождающегося сверхвождя, который может и казнить.
Увеличение толпы, с одной стороны, отключает критическое мышление вождя (всепланетная стая превратит сверхвождя в абсолютного тупицу — Антихриста), а с другой — усиливает его некрополе и, соответственно, власть.
При столкновении двух вождей, сопровождаемых свитами, значимы оба психологических процесса, но одному вождю его свита помогает победить, а другому — наоборот, подчиниться.
Подавляющее рассудок некрополе более сильного вождя (не сверхвождя) усилится за счет согласующихся некрополей «соратников» («друзей», рядовых, исполнителей, жухлых), за счет свиты он как бы поднимется в иерархии на одну ступеньку выше; ему не поддастся неугодник, а вот исполнитель поддастся тем быстрее, чем большей толпой он окажется окружен и чем дольше он в ней находится — первым потребность сдаться почувствует сам вождь.
