П.: Так… Это какое-то животное?
Р.: Да.
П.: А какого цвета?
Р.: М-м-м… Коричневого.
(Обратите внимание! Сквозь землю видит! Чрезвычайно интересная и важная деталь!)
П.: А кто это — мужчина или женщина? Я имею в виду: самец или самка?
Р.: Мужчина.
П.: А он для тебя опасен? Тебе было бы желательно от него избавиться?
Р.: Да.
П.: И что надо для этого сделать?
Р.: Поджечь.
П.: Кого?
Р.: Дерево над норой.
П.: И тогда коричневое сгорит?
Р.: Да.
П.: Есть чем поджечь? И где это у тебя?
Р.: Есть. Спички в кармане.
П.: Так и давай.
Р.: Уже. Горит.
П.: Хорошо. Что же происходит с животным?
Р.: Кричит. Визжит.
П.: Контролируй, что происходит. Когда всё кончится, скажешь.
Р.: …Всё.
П.: Как узнала?
Р.: Не знаю. Не визжит больше.
П.: Так, с ним всё… Скажи мне, пожалуйста, а нет ли там где рядом ещё норы? Только на этот раз с самочкой?
Р.: …Не знаю… Не вижу.
П.: А ты остановись и не дыши, чтобы было совершенно тихо. И прислушайся.
Р.: Не зна-а… Есть.
П.: Где? Под соседним деревом?
Р.: Да.
П.: Точно — самочка?
Р.: Ну, точно.
П.: Что теперь будешь делать?
Р.: Подожгла… Горит… Визжит… Всё.
П.: И как теперь стало там, на острове? Хорошо?
Р.: Хорошо.
П.: Спокойно?
Р.: Спокойно.
П. (Обращаясь к Возлюбленной): Я — всё. Устал почему-то, сил нет.
В.: Так. Хорошо. (Обращаясь к дочке): А скажи-ка ты мне теперь, где находится эта «незнайка»?
Р.: В Солнечном городе.
В.: Где-где?
П.: Это книга такая есть: «Незнайка в Солнечном городе». Измени формулировку вопроса.
В.: Откуда у тебя это «не знаю»?
Р.: Не зна-аю…
В.: Хорошо. А какой цвет у тебя перед глазами?
Р.: Голубой.
В.: А что это такое?
Р.: Цветок.
В.: Голубой цветок? А сколько у него лепестков?
Р.: Не знаю. Семь или восемь.
В.: Присмотрись повнимательней.
Р.: Восемь.
В.: А как эти лепестки: раскрыты или в бутон собрались?
Р.: В бутоне.
В.: А что в бутоне?
(Читатель, не удивляйтесь направленности вопросов: всё-таки Возлюбленная — сильный экстрасенс (в здоровом смысле этого слова). К тому же она мать, а Ребёнок — её дочка. Но те или иные способности не изменяют сущности метода, хотя и могут ускорить некоторые этапы.)
Р.: Пчёлка.
В.: А злая эта пчёлка?
Р.: Злая.
В.: Это не она заставляет «не знаю» говорить?
Р.: Да.
П.: Спроси: кто?
В.: А кто там этот цветок посадил: мужчина или женщина?
Р.: Женщина.
В.: А давно? Сколько лет назад?
Р.: Восемь.
В.: Восемь?.. Восемь… Так… Сколько ты сказала на цветке лепестков?
Р.: Восемь.
В.: Хорошо. Что ты будешь делать с этой злой пчёлкой?
Р.: Не знаю. Палкой…
В.: Вместе с цветком?
Р.: Да.
В.: А попадёшь?
Р.: Да. Всё. Нету.
В.: А что с ней стало?
Р.: На куски.
В.: Но ведь от цветка, наверное, корень остался?
Р.: Да.
В.: А из него не вырастет снова то же самое? Может быть, к нему привить что-нибудь?
Р.: Да.
В.: А что?
Р.: Клубничку.
В.: Привила?
Р.: Да.
В.: И полить надо? Чтобы выросла?
Р.: Уже выросла.
В.: Может и ягоды есть?
Р.: Есть…
В.: Всё хорошо?.. Ну, ладно, открывай глаза.
* * *
Результаты данного сеанса психокатарсиса многоплановы. Здесь тоже раскрывается коллективное воздействие целителей. Здесь мы также впервые сталкиваемся с так называемыми «скрытыми» программами, когда при зомбировании жертвы целителями или им подобными, возможно, бессознательно внушается дополнительный приказ сорные предметы не замечать. Да, дочка Возлюбленной так и не увидела тех «животных», которых она сожгла, но, тем не менее, от этих программ освободиться ей удалось. Аналогичные «скрытые» программы, были найдены и в теле памяти самой Возлюбленной. Был, например, такой образ: урод, типа Бармалея, прятался на сцене за занавесью. Занавесь не открывалась, и подсознание Возлюбленной отмечало только, что за занавеской кто-то есть. Психотерапевт посоветовал указать пальцем на занавеску и твёрдо сказать: «Всё равно вижу!!» — и занавесь отдёрнулась. Со всеми вытекающими для Бармалея последствиями.
Здесь мы также впервые встречаемся с примером работы «в пейзаже», когда тело памяти трансформируется в образы ландшафта. Работа «в пейзаже» открывает некоторые новые возможности. Скажем, вначале с дочерью Возлюбленной не получалось работать непосредственно с телом, но только в «пейзаже». Пейзаж от начала был один и тот же — необитаемый остров. По острову можно было побродить, можно было вокруг него и поплавать, вылавливая со дна различные странной формы металлические предметы, ржавые и не очень, которые накидали в воду разные дяди и тёти. Остров пустынен, но обитаем. На нём водятся не только восьминогие и лохматые, не только злые пчёлки, но и разбойники. Бывает, заснут разбойники у костра, и так крепко заснут, что можно к ним подкрасться и стащить пистолеты — старинные! Причём, можно точно определить, сколько лет назад каждый из пистолетов сделан и кто сделал: мужчина или женщина — а потом побросать эти пистолеты в костёр.
Через несколько сеансов, как следует в «пейзаже» разгрузившись, дочка Возлюбленной уже могла находить предметы непосредственно в теле памяти.
Параллельных миров, в которых можно работать владеющему психокатарсисом, — множество. Это и само тело памяти, и «пейзаж», и даже смешной человечек, который составлен из различных геометрических фигур: треугольников, кружочков, квадратиков. Однако создаётся впечатление, что не все системы равноценны. Если вы, начиная работу, в теле памяти увидели свинцовый шар, с которым не справились и потому «ушли на остров», то, наведя на этом острове полный порядок и вернувшись в «тело», вы всё-таки некоторые остатки некогда свинцового шара — в виде дробинки, например, или шар станет, скажем, стеклянным — найдёте. С дробинкой, в отличие от исходного шара, справиться легко.
