Судьба Соломона отличалась от судеб прочих царей тем, что Сам Бог говорил с ним и прорёк:
«Проси, что дать тебе».
«И сказал Соломон: …Даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что — зло… И благоугодно было Господу, что Соломон просил этого.
И сказал ему Бог: „За то, что ты просил этого, и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих, но просил себе разума, чтобы судить, вот я сделаю по слову твоему. Вот я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе. И то чего ты не просил, Я дам тебе…“» (3 Цар. 3:5-13).
И естественно:
«Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви её; и груди твои были бы вместо кистей винограда…» (Песн. Песн. 7:8, 9).
Этого мудрый Соломон не просил, но среди прочего и это даровал ему Бог, ибо «сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:27). Он создал мужчину и женщину. И, очевидно, биофилу Соломону Бог подарил такую же, как он — биофилку. Естественно, что Соломон воспел её груди. А остальное? Может, постеснялся?
«Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой — мне; он пасёт между лилиями» (Песн. Песн. 6:3).
Работа пастуха известна — хлопотная; овец влечёт куда-то, — и пастуху забота: за ними то туда, то сюда, то туда, то сюда… А вот что такое лилии? Для поверхностного читателя соблазн: буквальные лилии. А как в тексте?
«Живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твоё — ворох пшеницы, обставленный лилиями…» (Песн. Песн. 7:3). Именно между этими «лилиями» он и «пасёт».
Однако некрофилического склада богословам понимание «Песни Песней» как шедевра лирики именно любовно-эротической чуждо. Богословы, признанные иудейским народом, то есть те, которых Иисус осудил за казарменно-солдафонское перетолковывание Писаний, немало положили сил, чтобы исказить Божье учение. В частности, те самые толкования, которые осудил Иисус, распявшие его иудеи позднее объединили в книгу под названием «Талмуд». Несколько позднее те же национал-признанные богословы самовыразились отчётливо: Царь из «Песни Песней» — это символ Господа-Иеговы и одновременно народа Божьего, то есть еврейского, а Возлюбленная — это та, которую многие столетия ожидали и Господь, и еврейский народ, — это Талмуд!! В таком случае, груди Возлюбленной Соломона, надо полагать, есть символ какой-нибудь талмудической главы, скажем о беззаветном почитании раввинов. Ещё бы: их две — правая и левая… Двойное почитание: как учителя и как еврея… Но что же тогда лилии?..
Богословы, признанные другими народами, возможно, ничего не зная про еврейские толкования, тем не менее с еврейскими созвучны: не об эротике, дескать, речь в Песне Песней, это «духовная» аллегория. Царь — это символ Христа, а Возлюбленная — это символ чистой его общенациональной церковной организации — их, разумеется. Лилии, надо полагать, тоже символ — баранов, которых признанные пасут.
Мы не будем спорить ни с иудейскими богословами, ни с иными национал-признанными. Более того, мы догадываемся, что взаимоотношения этих богословов со своими супругами таковы, и такая «любовь» их на брачном ложе ожидает, что не хочется воспевать ни её стана, ни её грудей, ни тем более лилий — потому и толкуют «Песню Песней» «духовно». Что поделаешь, каждому своё, признанные богословы в своих жёнах получили то, что заслуживают, биофилки же созвучны душе и телу только биофила.
Итак, мы рассмотрели несколько комбинаций эроса: «некрофил—некрофилка», «жухлый—жухлая», «биофил—биофилка», а на примере Наташи Ростовой и Анатоля — «биофилка (в широком смысле слова) — некрофил». Мы отказались, ввиду отсутствия опыта, обсуждать комбинации «некрофил—некрофил» (гомики, «голубые») и «некрофилка—некрофилка» (лесбиянки, «розовые»), но чисто интуитивно предполагаем, что тот тип читателя, к которому мы, собственно, и обращаемся, о психоэнергетических прелестях подобных комбинаций догадывается.
Нам ещё осталось рассмотреть комбинации: «некрофил—жухлая» и «жухлый—некрофилка».
В первом варианте, «некрофил—жухлая», всё, во многом, происходит так же, как и у Наташи с Анатолем: поначалу страсть, маниакальное (возбуждённо-восторженно-воспалённое) состояние, отключение критического мышления, ненависть к тем, кто предлагает осмыслить происходящее, с той лишь разницей — принципиальнейшей! — что в Наташе была та жилочка, которая приводит к «обновлению нравственной физиономии», а жухлые в себе таким «жилочкам» появляться не позволяют. В результате мужчину в такой паре совесть не обличает, что снижает уровень раздражения и агрессивности («равнодушие»), он просто презрительно относится к «недотёпе», которая не может вызвать ни восхищения и уважения у него, ни страстной любви у других. Женщина же в такой паре после завершения периода страсти и, как следствие, начала болезней, чувствует себя очень спокойно (апатично, тупо), потому что тот орган, который может предупредить об опасности и подсказать путь к полноценной жизни, подавлен вплоть до полного уничтожения. Она просто выполняет приказания (в том числе устраивает ему истерики, только когда ему это нужно для компенсации его к подчинённым садизма), словом, «сходит по нему с ума», влюблена, «ошалела от счастья». (Однако «спокойствие» возможно лишь до определённого уровня силы некрополя — выше начинаются острые боли от заболеваний внутренних органов, вырождение детей, преследование за уголовные преступления. Избиения от него её счастья не нарушают.)
Если дамы идут на образование подобных союзов, нисколько не сомневаясь (а чем ей сомневаться?), то он вступает в брак только в том случае, если ему это выгодно. Например, подходит день выпуска из престижного военного училища, и новоиспечённых лейтенантов вот-вот должны разослать по дальним «точкам», вокруг которых в радиусе ста километров только медведицы и подчинённые солдаты. Необходимо срочно жениться, да так, чтобы она была согласна с ним ехать. Мечта — ярконекрофильная красавица. Но в окрестностях подходящих по возрасту «ярких» претенденток ограниченное число, кроме того, конкуренцию составляют местные бандиты — яркие предпочитают их. В результате многие лейтенанты вынуждены жениться на том, что остаётся — на жухлых. Подобные ситуации встречаются и в среде священнослужителей: как будущему ортодоксальному священнику, так и будущему протестантскому пастору прихода не дадут, если он хотя бы за сутки до назначения не обзаведётся супругой. Как у лейтенантов, так и у этого типа священнослужителей семьи и дети неотличимо похожи. Так что, женщины несколько ошибаются, когда говорят, что по-настоящему большую любовь может себе позволить только очень богатая женщина. Дело не только в размерах приданого.
Итак, комбинация «некрофил—жухлая» оказалась в одной комнате. Она «счастлива», как Наташа с Анатолем, он — спокойно улыбается. Поводов для ревности нет: такого, как его супруга, «добра» он найдёт в большом количестве где угодно. Она выкрутасничает только по заказу, а состояние униженности рядом с супругом компенсирует садистской властью над детьми — и называется это воспитанием. Дети, естественно, вырастают с авторитарным умом (Толстой называл такого рода ум кастрированным), — они будущие дисциплинированные солдаты и офицеры армий Наполеона, Гитлера и иже с ними. Во все века именно таких тупых исполнителей называли добропорядочными гражданами, защитниками Родины (которые, если и будут на территории противника брать за ножки младенцев и разбивать им головы об углы строений, то не по собственному почину, а только выполняя приказ), добрыми прихожанами (если, конечно, они вдруг не родятся свыше), примерными семьянинами и т. п.
