В.: Велик и могуча русский языка… Писатель.
П.: Зато выразился ясно и определённо. Скажи, а это ты сама придумала термин «человек-зеркало» или у кого-нибудь подхватила?
В.: Сама.
П.: Ты — чудо! А ещё прибедняешься. Насчёт своих умственных способностей. А знаешь, мне кажется, что Христос, как и мы, был зеркалом. Вернее, разумеется, мы, как Он. Вспомнить, хотя бы, как Его преследовали начальники и священники. Да, национал-священники — это всегда явление мрачное. Не случайно древние пророки — те же Исаия, Иеремия — в первую очередь обличали князей и священников. Естественно — подавляющих. Со всеми рогами и копытами в виде груза мусора прошлого и сжигающих страстей. На практике народ идёт именно за ними и только за ними. Какая уж там Истина! Естественно, столкнись такой с человеком-зеркалом, будь даже он, как Христос, от политики далёк, всё равно разглядит в нём человека, рвущегося на престол. Человека, в условиях Римской империи для народа опасного. Фарисеи как некрофилы-государственники сами себя обрекли на то, чтобы разглядеть в Христе узурпатора. И разглядели. А разглядев, первосвященник неизбежно должен был проговориться: дескать, лучше, чтобы один человек погиб, но нации было бы лучше. Что евангелистами и записано. Мне объяснение, что начальники распяли Христа только за то, что Он — Истина, всегда казались неотчётливым. Оно, конечно, так, Истину всегда распинают, и такое впечатление, что только за то, что Истина, но это так, если смотреть с о-о-очень большого расстояния. Если же сблизи, то неясно. Монстры какие-то эти священники. А они честно, во всяком случае, на логическом уровне, боролись со злом. Но только на логическом… На подсознательном же…
В.: Распяли.
П.: Да, распяли… По той же схеме и народ ко Христу относился. В глубине души они были едины в желании скинуть оккупантов, римлян, причём эта страсть была явно болезненная, поскольку по тем временам быть в составе достаточно стабильной империи, которая была терпима в национальном и религиозном отношении, было выгодно с точек зрения и военной, и экономической, и культурной и, наверное, с каких-то ещё. Естественно, что одержимые страстью собственной государственности, страстью противопоставления себя прочему миру, оказавшись пространственно рядом со Христом-зеркалом, они совершенно определённо чувствовали, что Он пришёл организовать восстание против Рима. Если бы они так не чувствовали, то за Ним бы не ходили часами и днями, а относились бы к Нему как к аттракциону: занятно, интересно, ново, но через десять минут становится скучно. Если бы их действительно интересовала Истина, хотя бы в самой глубине души, то они не отошли бы вовсе, как не отошли Андрей Первозванный или Иоанн Богослов. Но Истина их не интересовала, и Христу приходилось часами доказывать, что Он — не они, что Он — это Он, что Он — Я Есмь. Удавалось это Ему с большим трудом. Естественно: ведь Он же неубедителен! Так что Его популярность непременно была кратковременной, следствием недоразумения, отсутствием подавления, Его зеркальности, ввиду чего каждый националист принимал Его за себе подобного. Потому и льнул… Две тысячи лет прошло, а что изменилось? Чуть менее человек подавляет, чуть больше у него площадь зеркала — так он уже не в силах доказать, что он не верблюд. Размечтаются о нём, а потом, наконец догадавшись, что ошиблись, быстренько разбегаются. Как от меня дочки офицеров. Всегда одно и то же: разобравшись, что я ни в садо, ни в мазо не играю, разочаровывались и уходили.
В.: Со своими офицерами они же тоже, случается, разводятся.
П.: Разводятся. Причин множество. Садо-мазо всё-таки требует смены партнёров. По темпераменту не сошлись. Встретился некрофил ещё более яркий. В другом месте предлагают платить больше. Но это с офицерами. Я-то не офицер. И если эти офицерские дочки меня интересуют, то только с точки зрения самопознания: как это меня характеризует? Почему именно эта категория дам так активно свои объяснения в любви на уши мне натягивает?
В.: Велик и могуча…
П.: Так точнее мысль передаётся. В особенности уровень эмоционального отношения. Потому что это всё не любовь, а ля-ля, и именно натягивают.
В.: Никак не привыкну к твоему языка.
П.: Ничего, привыкнешь. Я же к офицерским дочкам привык.
В.: И мне, похоже, тоже надо привыкать. Помню, в церковь пришли, только я в сторону загляделась, сразу же эта Зося притёрлась и…
П.: Ого-го-го! Поздравляю! Велик и могуча. Сразу чувствуется живость мысли. С вами, мадам, весьма интересно разговаривать. Весьма!
В.: А как так случилось, что ты обратил внимание, что именно офицерские?..
П.: Очень просто: составил список…
В.: Всё ясно. Пушкин. Александр Сергеевич. Он тоже, помнится, составил список…
П.: И не он один. Очень может статься, что всякий умеющий писать мужчина составляет список. Только каждый, видимо, с разными целями. Одни собой полюбоваться. А другие — себя понять. Самопознание можно начинать с любого края, и эротический из них не самый скучный. Я список осо-обенный составил. Там было всё, что был в состоянии вспомнить: рост, дата рождения, имя (сложнее всего вспомнить), образование, специальность, род деятельности отца и так далее. И вот тогда-то и выяснилось, что разными дамы только казались. Они были: Весы, старшие сёстры и офицерские дочки. Старшие сёстры — это вопрос достаточно для меня открытый. Офицерские дочки — это ненависть. Ведь любовь, по Ленину, это предпочтение одного перед многими. Ко «многим» равнодушие, интересен же самый ненавистный. Например, для Джульетты — Ромео. Некая неизбежность судьбы, которую мне надо перешагнуть. Как ненависть церковной иерархии. А Весы… Весы — это притяжение.
Глава семнадцатая
Жив Господь!
Сейчас мы, перевоплотившись на время в сваху (поэтому да простит читатель некоторую профессиональную циничность речи, свойственную лицам этой древней профессии!), попытаемся подсчитать статистическую вероятность существования идеальной невесты для нашего П. Да-да, это та самая, давно обещанная глава!
Итак, приступаем.
Он и Она должны соответствовать друг другу. Духовное родство душ, безусловно, важнее всего остального, но сомнительно, что кто-нибудь не согласится, что и физиологическая совместимость — благословение. Причём очень приятное. С этого-то приятного мы и начнём.
Существует несколько подходов к наблюдению, изучению, описанию и анализу психофизиологических различий людей и один из них носит название астрологии. При множестве несовершенств и изъянов, присущих философии правоверных астрологов, превративших эту область знания как целое в нечто совершенно неприемлемое, существуют факты, которые опровергнуть невозможно. Один из таких фактов — определённое биоритмическое сходство людей, рождённых в одно время. И, действительно, было бы, пожалуй, уж очень странно, если бы зародившееся и развивающееся при одинаковых условиях не имело ничего между собой общего. И наоборот, было бы странно, если бы зародившееся в разных условиях и в разных же условиях развивавшееся, ничем друг от друга не отличалось. Отсюда, люди, рождённые в одно время года (в ныне распространённой терминологии — под одним знаком Зодиака) имеют между собой нечто сходное.
