В психотерапевтическом процессе в русле индивидуальной психологии можно выделить три основные линии:
● выявление травматического опыта, явившегося отправной точкой развития невроза;
● исследование фиктивной цели и ошибочных апперцептивных схем, анализ аранжировок конечной цели;
● развитие социального интереса.
Методы, основанные на научении, сближают психотерапию Адлера с поведенческой психотерапией.
Техники терапии
Техника 1. Первичное интервью
На первых интервью терапевт, кроме демографических данных, исследует главным образом следующие вопросы:
1. По собственной ли воле обратился клиент?
Если нет, то его участие в терапии, а также ее продолжительность могут быть ограниченными. Сопротивляющийся подросток может наказывать своих родителей, пропуская терапевтические сеансы, которые, как он знает, оплачивают его родители. Либо направленный к терапевту клиент может просто оказаться «идентифицированным пациентом», получившим такой ярлык от кого-то, обычно от родителей. Это одна из причин, по которым, когда к ним направляют ребенка, адлерианцы предпочитают встретиться со всей семьей.
Если человек уклоняется от работы, а терапия ему показана, нужно попытаться превратить его в клиента, для чего в арсенале терапевта имеются четырнадцать таких «методов превращения» (Mosak, Shulman, 1963).
2. С какой целью пришел клиент?
Добивается ли он лечения, чтобы ослабить страдание? Если так, то страдания от чего? Выдвигает ли он безоговорочное требование, чтобы терапевт признал законным и подтвердил уже сделанное решение? Пришел ли он, чтобы другие от него отстали? Может быть, он думает, что пока он проходит терапию, он не должен брать на себя ответственность или принимать решения? В конце концов, он может считать себя «больным» или «запутавшимся» либо его так воспринимают другие.
3. Каковы ожидания клиента от лечения?
Клиент может проверить дипломы и рекомендации своего терапевта, чтобы убедиться, что терапевт – не дилетант. Если в комнате нет кушетки, он беспокоится, потому что в кино у аналитиков он видел кушетку. Те, кто склонны к контролю или к «словесному поносу», крикуны и подобные клиенты могут не позволить терапевту вставить хотя бы слово (а затем поблагодарить его за то, что им так помогли).
4. Чего ожидает клиент для самого себя?
Ожидает он выйти из лечения совершенным? Считает он самого себя безнадежным? Ожидает ли он решения специфической проблемы без какого-либо значительного изменения личности? Ожидает ли он немедленного излечения?
5. Каковы цели клиента в психотерапии?
Мы должны проводить различие между декларируемыми целями: стать хорошим, узнать о самом себе, быть лучшим супругом и отцом, приобрести новую философию жизни – и целями, не выраженными словами: оставаться больным, наказать других, победить терапевта и саботировать терапию, сохранять хорошие намерения без изменения («Смотри, как сильно я стараюсь и какие деньги я трачу на терапию»). Важность этого различия невозможно переоценить. Адлерианцы определяют сопротивление как то, что происходит, когда цели клиента и цели терапевта не совпадают. Соответственно, если терапевту не удается понять цели клиента или если терапевт и клиент придерживаются противоположных целей, то терапевтические усилия могут стать порочным кругом сопротивления – преодоления сопротивления – сопротивления, а не совместным усилием, к которому стремится терапевт-адлерианец. Самая лучшая техника по преодолению сопротивления – это его не создавать, но слушать клиента внимательно и с эмпатией, отслеживать его продвижение в терапии, понимать его цели и стратегии и поощрять развитие тенденции к «мы» в терапии.
Для исследования трудностей детства и прояснения событий, предшествовавших обращению к психологу, Адлер составил две схемы интервью – для детей и взрослых.
Адлер считал, что первая схема может помочь в определении жизненного стиля ребенка, в выявлении тех факторов, которые действовали на него в процессе формирования, и в обнаружении внешних проявлений жизненного стиля в решении задач жизни. Схема эта не формальна, и не обязательно жестко следовать ей (Сидоренко, 2000).
Схема интервью для детей
Расстройства
1. С каких пор появились причины для жалоб? В каком состоянии, объективно и психологически, находился ребенок, когда впервые были отмечены расстройства?
Значимо следующее:
– изменение среды;
– начало обучения в школе;
– смена школы;
– смена учителя;
– рождение брата или сестры;
– неудачи в школе;
– новые друзья;
– болезни самого ребенка или его родителей;
– развод, повторный брак или смерть родителей.
2. Обращало ли что-нибудь на себя внимание в ребенке в его ранние годы? Были ли это ментальная или физическая слабость, трусость, легкомыслие, скрытность, неуклюжесть, ревность, зависимость от других при еде, одевании, умывании, отходе ко сну?
Боялся ли ребенок оставаться один? Боялся ли он темноты?
Понимал ли он свою половую принадлежность, первичные и вторичные половые признаки?
Как он относился к противоположному полу?
Насколько он был осведомлен о своей половой роли?
Не является ли он пасынком или падчерицей, незаконнорожденным, отданным кому-либо на воспитание, или сиротой? Как относились к нему те люди, которые его воспитывали? По-прежнему ли он в контакте с ними?
Вовремя ли он научился ходить и говорить? Не было ли трудностей?
Нормально ли появлялись зубы?
Были ли какие-нибудь особые трудности в обучении письму, рисованию, арифметике, иностранным языкам или физкультуре?
Был ли он особенно привязан к какому-либо определенному лицу?
Кто это был – отец, мать, бабушка, дедушка или няня?
Следует отметить:
– любую враждебность в отношении к жизни;
– причины, могущие пробудить ощущения недостаточности;
– тенденции отгораживаться от трудностей и от людей;
– такие черты, как эгоизм, сенситивность, терпеливость, повышенная эмоциональность, активность, жадность и осторожность.
3. Много ли трудностей было с ребенком?
Чего и кого он больше всего боялся?
Вскрикивал ли он по ночам?
Мочился ли он в постель?
Доминирует ли он? По отношению к более слабым детям или также и по отношению к более сильным?
Выказывал ли он сильное желание лежать в постели с одним из родителей?
