Ива понимала, по крайней мере, частично. Она так и видела его – уже в годах, с сединой на висках, но бравого и довольного, на ступенях величественного дома приветствующего дорогих гостей. Тихое счастье, когда знаешь, кто ты, уверен, что на своем месте, и когда впереди еще долгие годы, чтобы делать все на благо тех, кто рядом, причем именно потому, что это занятие доставляет наибольшее удовольствие.
– Тебе смешно, знахарка? Мне самому смешно. Сначала я желал отомстить тем, кто отобрал у меня счастливое детство. А теперь я просто хочу быть счастливым…
Рыцарь замолчал. Но казалось, его слова плывут в высоте потолков и эхом отражаются от каменных стен. Тишина завороженно вслушивалась в пьяную исповедь. Внимала мужскому голосу. И… упивалась им. Если бы Ива была не так пьяна, она, несомненно, уловила бы, что что-то происходит, но ведьмочка лежала на плече друга и слушала стук его сердца, и ей было наплевать на все магические изменения в мире, вместе взятые.
Следующее утро наступило после полудни. А на традиционные работы в библиотеке они выползли уже под вечер. Да и по чести говоря, больше интересовались друг другом, чем какими-то там древними бумажками. Они танцевали в бальной зале. Прогуливались по крепостной стене. Торн учил ее правильно сидеть в седле. Пару раз даже упражнялись с мечами, но Ива оказалась не особо способной к этому делу, так что скоро занятия им наскучили. Знахарке больше нравилось сидеть над книгами по травам и магическим искусствам. Торну же приходилось самому тренироваться.
Дни шли. И невольное заключение в роскошной тюрьме им уже не казалось таким ужасным. Но всем известно, что ничто не вечно.
Той ночью Ива проснулась от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Она тихонько приоткрыла глаза, но никого не увидела в призрачном свете полночной красавицы луны. Тогда знахарка сосредоточилась, стараясь обнаружить нежданного гостя с помощью магии. Однако внутреннее зрение сообщило, что никого нет рядом.
Сомнение тем не менее не проходило. Травница немного поворочалась, но все же решила, что надо бы проверить.
Темнота нехотя расступалась перед знахаркой, так и норовя набросить свой плащ ей на плечи. В длинной белой рубашке до пят, девушка сама походила на призрак. Звук ее шагов едва слышался в шуршании нежной ткани и легком дыхании юной волшебницы. Шаг, еще шаг – никого нет. Но кто же смотрит на нее из этого живого мрака? Ива почти физически ощущала чужие взгляды. В какой-то момент знахарка, сама того не замечая, перешла на магическое зрение. Она ясно чувствовала, что никого нет в гулких коридорах, под высокими потолками таинственного замка. И в то же время она как будто краем уха улавливала чьи-то голоса, смех, то мужской, то женский, то детский. Сливаясь в одну мелодию, долетали обрывки фраз, бренчание оружия, упряжи, звон посуды – обычные звуки в любом нормальном замке. Но ведь в этом не было больше двух людей. Стоило прислушаться, и голоса исчезали. Ива вновь до рези в глазах вглядывалась в темноту перед собой, а звуки, будто настороженно озираясь, выбирались вновь на грань ее сознания.
Как только девушка это поняла, она вновь резко затормозила и прислушалась. Но ничего… Это походило на игру в прятки. Ива выругалась. В этот момент впереди замерцало что-то белое. Знахарка насторожилась, костеря на этот раз себя за неосторожность. Пятно света увеличивалось. Девушка вжалась в стену, побелев в тон ночной рубашке.
На нее надвигалось самое настоящее привидение – с некоторых пор Ива стала хорошо в них разбираться. Призрак был удивительно похож на слугу, лакея или кого-то в этом роде. Даже совершенно бесцветная одежда выглядела как форма дворецкого или эконома. Спина призрака была надменно выпрямлена. Тонкий нос высоко задран.
Привидение приблизилось, окинуло белую как смерть девушку взглядом. Потом вдруг согнуло спину в поклоне и отправилось дальше, оставив в душе травницы неизгладимый след.
Призрак давно скрылся из виду, когда Ива наконец-то нашла в себе силы двинуться дальше. Значит, в замке живут привидения. Какой же замок без них? Ужас, конечно. Но, похоже, они – он? – настроены неагрессивно. Да и какой-то это… неправильный призрак. Как Ива узнала, копаясь в книжках о различных волшебных существах, основной чертой настоящего привидения может считаться способность вызывать страх у всего живого. И, пожалуй, еще холод. А от этого ничем подобным не веяло. Разве так ведут себя неупокоенные души? Было такое впечатление, что он просто движется куда-то по своим делам. Как положено всякому лакею. Или дворецкому… При жизни.
Ива тряхнула головой. Он был похож на очень живого слугу. А что выглядел как призрак… так что еще можно ожидать от заколдованного замка? Знахарка ехидно улыбнулась. Да уж, дорассуждалась. Даже звучит глупо. Но… замок определенно жил. В нем не было людей, кроме двух случайных путников, не было даже домовых. Не фыркали лошади на конюшне, не клацали зубами собаки, ловя блох, не чудили конюшенные и банники, но замок жил несмотря ни на что. Он хватался за подобие жизни. Не хотел застывать под мантией пыли и забвения. Вот и бродят отражения прежней жизни по нему. Может, поэтому в нем и оказались два неосторожных странника? Попали в ловушку чужого эгоистичного, но такого человеческого желания не быть одному.
Ведунья покачала головой и укорила себя за расшалившуюся фантазию.
Коридор вывел ее на лестницу. Главная и парадная, широкая как не всякая улица. По улице должны ходить люди. Ведьмочка сделала один короткий шажок вперед. Ее ступня скользнула в пустоту – упоительное ощущение меньше, чем на миг, пока пальцы ног не почувствуют твердый камень. Интересно, кто-нибудь падал с этой лестницы? Наверняка. Такая удобная площадка для разыгрывания семейных сцен. Один хлесткий удар – и неверная супруга? Или, может, опротивевшая теща? Дочь, или сын-наследник от первого брака? – летит вниз, и акский мрамор прерывает хрупкую жизнь.
Но с чего это такие грустные мысли? С этой лестницы хорошо спускаться во время светских приемов, ослепляя всех и каждого, – и особенно одного – неземной красотой. Или сбегать вниз, чтобы радостно повиснуть на шее вернувшегося из дальнего и, несомненно, опасного похода мужа… отца, брата, сына?
Пальчики изящной кисти бегут по вычурным перилам. А может, у подножия этой лестницы играли дети… хозяев, слуг?
Сражались на деревянных мечах сыновья лорда? А по ночам они с младшей сестренкой крались мимо портретов на кухню за сладостями? А лица предков смотрели из прошлого с улыбкой и тихой гордостью?
Ведунья скользила по залам. Луна услужливо высвечивала их величественную красоту. Как грустно, что они одиноки. Здесь должен слышаться смех… нет, не смех, – музыка. Да, точно – музыка. И тихие вздохи влюбленных пар. А в смежных комнатах так удобно прятаться от неделикатных глаз. Первая влюбленность должна освещать память этих каменно-деревянных красавцев. Ива как наяву видела кружащуюся в своем счастье девушку в белом легком – летящем – платье.
– Я тебе нравлюсь?! – звенит смехом ее голос.
Что ему сказать? Как выразить то, от чего перехватывает дыхание и неизвестные ранее желания рождаются в теле?
