В чем заключается гуманизм экзистенциализма? По Сартру, человек находится постоянно вне самого себя. Именно проектируя себя и теряя себя во вне, он существует как человек. С другой стороны, он может существовать, только преследуя трансцендентные цели. Будучи этим выходом за пределы, улавливая объекты лишь в связи с этим преодолением самого себя, он находится в центре этого выхода. Нет никакого другого мира, помимо человеческого, мира человеческой субъективности. Эта связь конституирующей человека трансцендентности (выхода за свои пределы) и субъективности – в том смысле, что человек не замкнут в себе, а всегда присутствует в человеческом мире – есть то, что Сартр и называет экзистенциальным гуманизмом. Сартру принадлежит ключевое для понимания экзистенциализма изречение – «человек не есть то, что он есть; человек есть то, что он не есть»
[49]. Здесь скрывается немалый философский смысл, утверждающий всеобщую и фундаментальную неудовлетворенность человека миром, разлад с самим собой. Ведь согласно этой формуле, человек постоянно порывается стать тем «что он не есть» – выйти за пределы своего «Я»; найти истину вне себя, разомкнуть сковывающие его рамки одиночества. Но реалии, находящиеся вне его, отрезвляюще действуют на этот порыв. И тогда, возвращаясь к себе, не найдя ничего достойного общения в мире людей, человек не может понять, «что он есть» на самом деле. По этой причине его путь к себе, а точнее, «в себя», всегда конфликтен, сопряжен с осмыслением одиночества как экзистенциальной ситуации бытия человека в мире.
Если субъективировать мир по Сартру, одиночество останется одиночеством. Он рассматривал мир как состоящий из «меня» и «другого». «Одним из свойств присутствия во мне другого есть объективность», – писал Сартр в своем очерке «Экзистенциализм – это гуманизм»
[50]. Любой «другой» вмешивается в самое сокровенное для меня, вторгается в святые святых. В результате «принадлежащее» мне бежит от меня под непрошенным воздействием другого. Любая форма коллективности изначально обречена на саморазрушение – отчуждение превращается в универсальный модус «бытия-в-мире». Таким образом, одиночество личности становится в экзистенциализме принципом замкнутого антропологического универсума. Внутренняя изолированность человека – это основа любого индивидуального бытия как такового.
Там, где личность начинает вступать во взаимоотношения с миром и другими людьми, человек неизбежно сталкивается с холодом, безжизненно-мертвенной объективностью, превращающей все «внешнее» во врага субъективности, что в свою очередь ведет к ее омертвению, отчуждению, одиночеству. Таким образом, для Сартра одиночество – это глубинная основа индивидуального бытия. Объективность ведет человека к одиночеству. «Я» – повинуется требованию объективности, все «внешнее» во врага субъективности, что, ведет к ее омертвению, отчуждению, одиночеству. Экзистенциалисты утверждают, что люди изначально одиноки. Главная категория философии бытия Хайдеггера – «заброшенность», которая свидетельствует об онтологическом одиночестве человеческой личности как существа, брошенного в бытие, не детерминированного, вырванного из всех реальных связей с другими личностями, лишенного внутренней истории и обреченного на бессмысленное прозябание. Эта категория хорошо объясняет необходимость поиска иллюзорного толкования своей судьбы и своего места на земле и неприятия трагической правды о положении человека. Именно по этой причине экзистенциалисты подчеркивают значение различия между «суетой одиночества» и «истинным одиночеством».
«Суета одиночества» представляет собой систему защитных механизмов, которая отдаляет человека от решения существенных жизненных вопросов и которая постоянно побуждает его стремиться к активности ради активности совместно с другими людьми. «Истинное одиночество» проистекает из конкретной реальности одинокого существования и из столкновения личности с пограничными жизненными ситуациями, переживаемыми в одиночку. Истинное одиночество может быть и творческой силой. Экзистенциалисты не прослеживают причинных корней одиночества в привычном смысле этого слова. Их не особенно интересуют факторы, увеличивающие или уменьшающие вероятность одиночества, для них оно изначально присуще человеку. Экзистенциальная позиция, таким образом, заключается в определении одиночества как универсальной характеристики человеческого существования.
Одиночество по своей драматической природе не может быть только переживанием, предполагающим трагедию субъективности, но является состоянием контрарности, которое предполагает мелодраматическое, то есть противоположность «Я» – «Другой». С точки зрения феноменологической методологии, сущность помещается в существование, «человек и мир» понимается исходя из их «фактичности». Мир всегда есть «уже там», раньше рефлексии. «Опыт мира» как опыт, переживаемый субъектом, первичен по отношению к какому-либо знанию. Поэтому сущность вещей ищется не в субъективности, а в бытии.
Еще со времен Декарта оппозиция внешнего и внутреннего мира стала определяться в философии через субъект – объектные отношения. Современная теория познания как внешний, так и внутренний опыт объединяет в мире объекта. Субъект оказывается чистой, внеопытной нормой, устанавливающей и мир опыта, и методологические формы опытного познания, и категории разума. «Я» как чистый субъект познания есть неощутимое, бессодержательное и немыслимое «Я». Таким образом философия субъективности помещает «Я» в состояние абсолютного одиночества – уровня предельности мышления. В феноменологии сложилось представление о сознании как о непрерывном и нескончаемом потоке особым образом сконцентрированных переживаний, имеющих свои общезначимые законы и принципы, совершенно изолированные от всего внешнего, в том числе и от материального мира. Э. Гуссерль даже саму мысль об аппеляции к реальности называл «наивной» и решительно требовал очищения сознания от любых высказываний относительно того, что находится вне его. Этот процесс очищения представляет собой по сути отделение сознания от объективной реальности и воздержание от любых высказываний относительно внешнего мира путем сосредоточения исключительно на анализе «чистой» субъективности. Тут с очевидностью возникает проблема одиночества человеческого «Я», получившая в истории философии наименование проблемы интерсубъективности, то есть возможности или невозможности теоретико-познавательного общения индивидов с другими познающими субъектами, признание их существования вообще. Здесь, однако, существует опасность признания тотального одиночества субъекта во Вселенной, так как существует единственная реальность – реальность «Я», все остальное, так или иначе, представляется в виде проекции или трансценденции субъекта во вне. В данном случае сущностью одиночества является преграда между трагическим в своей монадической замкнутости субъектом и миром «предметов». Личность не способна испытывать себя «вместе с» другими или в мире «как дома» и ощущает себя в отчаянии одиночества и изоляции; из-за этого чувствует себя личностью, расщепленной на два и более «Я». В нашем понимании, одиночество (loneliness) – это переживание, вызывающее комплексное и острое чувство, которое выражает определенную форму самосознания и показывает раскол основной реальной сети отношений и связей внутреннего мира личности. Единство личности как сознательного субъекта, обладающего самосознанием, не представляет собой изначальной данности. Осознание себя как «Я» является результатом развития личности.
