– Например, если он достанет базуку?
– Да, что-то вроде того.
Направив луч фонарика на отсеченную голову, Беттингер пошел по проходу. Половицы стонали под его ногами, а когда он приблизился, то увидел, что с кровью вокруг головы что-то не так.
Она была цвета кетчупа.
Детектив остановился и посмотрел через плечо.
Никого не было.
Жюль перевел взгляд вперед и направил луч фонарика на пол между отсеченной головой и своими ботинками. И увидел открытую газету. В отличие от старых влажных экземпляров на стойке эта все еще оставалась белой.
Беттингер опустился на колени перед газетой и отбросил ее в сторону. Внизу оказалась неглубокая дыра, в которой сверкнула нержавеющая сталь зубьев медвежьего капкана.
– Боже милостивый…
– Нашел что-то? – осведомился Доминик.
Его напарник посветил лучом фонарика вдоль прохода и увидел резиновую маску и коричневый парик. Внезапно он все понял: фальшивая голова должна была заманить злополучного полицейского следователя в медвежий капкан.
– Здесь не любят полицейских, верно? – спросил детектив.
– Кто-то оставил послание или еще что-то?
– Еще что-то.
Жюль сомневался, что некрофил вернулся на место преступления, чтобы устроить этот мерзкий сюрприз. Скорее всего, ловушка – дело рук кого-то из местных жителей, ненавидящего полицейских.
Беттингер снял с полки запечатанную банку и бросил ее в дыру. Стальные зубы сверкнули, пробив жесть; полилась кофейная гуща.
– Что за дерьмо? – спросил Доминик.
– Медвежий капкан.
– Ну, ничего себе… давно такого не видел. – В голосе великана слышалась ностальгия.
Глядя на устройство, способное изуродовать ногу, Жюль наконец понял, как сильно жители Виктори ненавидят систему и тех, кто ей служит.
Уильямс высунулся наружу.
– Мы нашли твой сучий медвежий капкан, ниггер!
– Зачем ты это крикнул? – спросил детектив.
– Он убегает.
– Значит, такова наша стратегия? – удивленно спросил Беттингер. – Эта штука могла отхватить мою ногу, а ты…
– Это не он поставил капкан – ниггер, который крутится рядом и никогда ничего не делает. Но ты не понял. Он сбежал. Его нет.
Тут только Жюль сообразил, что произошло.
– Значит, ловушек больше нет?
– Большой логичный коп наконец дождался «да».
Глава 10
Насекомый свидетель
Беттингер наступил на замерзшую лужу кетчупа и направился к заднему офису. Приблизившись, он осветил фонариком углы и обнаружил гнилые ящики, заплесневелые половицы и ржавые полки. Детектив продолжал изучать помещение до тех пор, пока не убедился, что неприятных сюрпризов больше не будет.
Затем Беттингер сжал рукой в перчатке дверную ручку и повернул ее. Заскрипел металл, щелкнула щеколда. Жюль осторожно приоткрыл дверь на долю дюйма, потом отступил к ближайшим полкам, взял банку с кофе и бросил ее в открывшуюся щель. Снаряд ударил в дерево, и дверь распахнулась.
– Полиция!
Беттингер быстро осветил фонариком внутреннее помещение, и комната показалась ему необитаемой. Он вошел и направил луч фонарика на бетонный пол, где обнаружил пару красновато-коричневых следов. Из высохшей крови торчали сотни бледных кусочков колен жертвы.
– Ты еще жив? – послышался далекий голос Доминика.
– Я на месте.
– Ищи большие черные следы. И носовой платок с инициалами.
Жюль отдал бы пятьдесят долларов за работающую электрическую лампочку и в десять раз больше за другого напарника.
Он достал нож, раскрыл лезвие и опустился на колени возле пятен. Затем внимательно изучил мелкие кусочки плоти жертвы и узкие белые осколки костей. Ничего нового Беттингер узнать не сумел.
Затем он встал и обошел улики. Все пятна шли параллельно, из чего следовало, что Элейн Джеймс не сопротивлялась во время изнасилования, совершённого на полу. Не исключено, что ее убили в другом месте, а сюда принесли для актов некрофилии.
Несмотря на то что детектив любил свою двенадцатилетнюю дочь не меньше, чем сына (а иногда и больше), расследования подобного рода вызывали у него сомнения: стоило ли женщинам появляться в мире, где полно чудовищ-мужчин?
– Нашел что-нибудь? – Из-за акустики магазинчика голос Доминика доносился словно из детской рации.
– Смотрю.
Жюль направил луч фонарика вдоль темной линии, где соединялись пол и стена. Что-то сверкнуло, и он опустил руку с фонариком, чтобы заглянуть в большую щель.
И увидел пару шевелящихся усиков.
Перед Беттингером предстал самый большой таракан из всех, что ему доводилось видеть – что было весьма примечательно, ведь он трижды побывал с женой и детьми во Флориде
[8]. Детектив медленно приблизился к насекомому, которое и не собиралось отступать.
– Ты видел, что здесь произошло?
Усики зашевелились, точно брови мудреца, отвечающего на каждый вопрос, который ему задают, вопросом, не имеющим смысла.
Жюль отвернулся от насекомого и принялся тщательно изучать пол, пытаясь отыскать все, что могло не попасть на невнятные (и неполные) фотографии, сделанные на месте преступления. Холод стал быстро пробираться под его парку, и очень скоро он уже дрожал.
Взгляд, брошенный в углубление у стены, подтвердил, что происходящее все еще вызывало у таракана интерес.
– Я проголодался, – объявил Доминик напарнику, таракану и всему кварталу.
Беттингеру оставалось осмотреть совсем небольшой участок пола, когда он кое-что заметил. Детектив опустился на колени, чтобы изучить свою находку – в данном случае несколько пересекающихся царапин. Они выходили из центральной точки, находившейся чуть глубже, но все еще поверхностной. Не больше чем в двух футах от звездочки он разглядел вторую, очень на нее похожую. А потом повернулся направо и обнаружил еще одну группу таких же царапин.
Полицейский встал, отступил на шаг и снова посмотрел на свою находку. Вместе три звездочки образовывали идеальный равносторонний треугольник.
Он сообразил, что это означает, и на него накатила волна омерзения.
– Чертов штатив!
Полный отвращения детектив закончил осмотр магазина и вернул его в распоряжение владельца-таракана.
* * *
– Мерзавец снял кино? – спросил Доминик, направляя свой роскошный серебристый автомобиль на юг по Гансон-стрит. – Вроде фильма с настоящим убийством?
