Патрульная машина покатила на юг по главной дороге, притормаживая, но не останавливаясь перед перекрестками. Все проститутки, мимо которых они проезжали, получили низкие оценки.
– Я верный муж, – заметил капрал, – но помню время, когда стоявшие здесь девицы были привлекательными. Теперь это лишь тройки и четверки. А в Сортире по большей части двойки.
– Может быть, твои стандарты изменились за прошедшие годы?..
– Совершенно точно – нет.
Стэнли прокусил очередной равиоли, но тот оказался прожаренным насквозь, и внутри не оказалось ничего, кроме воздуха.
– Фуфло.
– Пустышка?
– Ага.
– При желании можно вернуть. Получишь при следующем заказе что-нибудь еще – я уже так делал.
– Не стоит.
Патрульная машина миновала костлявую проститутку с рыжими волосами, в туфлях на платформе и в синем виниловом дождевике.
Джанетто промолчал.
– Даже не поставишь оценку? – поинтересовался Дейв.
– Это мужчина.
Молодой полицейский развернулся и посмотрел назад, в сторону удаляющейся фигуры.
– Уверен?
– На тысячу процентов.
– У тебя наметанный глаз, – сказал Стэнли, поворачиваясь обратно.
– У меня хорошее зрение – в особенности для моего возраста, – но всю работу делают мозги. – Итальянец на мгновение задумался. – Помнишь миллиметровку?
– Ну, пожалуй… – Дейву Стэнли было двадцать пять лет, и он никогда не видел миллиметровку. – Может быть.
– Раньше делали такую бумагу – не знаю, может быть, делают и сейчас. Она разделена на квадратики для счетов, карт, графиков, рисунков – ее можно использовать самыми разными способами. И все, что ты на ней изображаешь, разбивается на части одинаковым образом. Именно так я поступаю, когда оцениваю вещи, – располагаю их на такой бумаге, но здесь. – Капрал постучал себя по лбу, оставив на нем отпечаток из красного перца.
– Ладно. – Офицер никак не мог решить, гений его напарник или идиот.
– Мы почти на месте.
Джанетто допил остатки содовой, выбросил банку в окно, и она застучала по бетону.
– Так следует поступать только с тем, что можно переработать.
– Разумная мысль.
– Так им будет чем заняться. – Капрал рыгнул.
– Слушай, может, наденем бронежилеты?
– Этот вызов – полный ноль. – Итальянец погладил свой живот, свисавший над ремнем, точно второй подбородок у англичанина. – К тому же я не уверен, что сейчас сумею влезть даже в самый большой.
Патрульная машина катила на юг. Полицейские вглядывались в ночь. На перекрестке они увидели пятнистую дворняжку, дрожавшую и умиравшую от холода.
– Бедняга, – сказал Дейв Стэнли.
– Есть способы умереть похуже. – Джанетто крутанул руль против часовой стрелки, посмотрел направо, и их автомобиль покатил дальше. – СПИД. Голод. Рак. Утопление. Концентрационный лагерь.
– Я думаю, концентрационный лагерь хуже всего.
Капрал направил машину на узкую темную дорогу.
– Леонора.
– Как ты можешь помнить все улицы?
Джанетто постучал себя по лбу.
– Миллиметровка.
Посреди дороги появилось что-то большое и темное. Капрал ударил по тормозам, завизжали шины. Остановившуюся патрульную машину и коричневый грузовой фургон, перекрывший улицу, разделяло всего сорок футов.
Итальянец принялся сигналить.
Другая машина не двигалась.
– Ты видишь, кто внутри? – спросил Дейв.
Капрал включил фары дальнего света, который отразился от чего-то со стороны пассажирского сиденья фургона и ударил полицейским в глаза.
Джанетто поморщился и выключил фары.
– Солнечный рефлектор? – предположил Стэнли.
– Будем действовать по правилам, – сказал его коллега и включил мигающий красно-синий свет.
Наклонившись вперед, молодой офицер взял микрофон и поднес его к губам.
– Немедленно уберите машину с дороги!
Приказ эхом разнесся по улице, но не вызвал никакой реакции.
Дейв Стэнли оглядел старые дома по обе стороны улицы, а затем посмотрел назад и разинул рот. Второй грузовой фургон блокировал выезд с улицы. Красно-синий свет окрашивал выхлопные газы, поднимавшиеся вверх, и тускло отсвечивал от темной поверхности асфальта. Второй фургон был таким же загадочным, как первый.
– Нас взяли в тиски, – сказал младший из полицейских.
– Если со мной что-то случится, – попросил Джанетто, – скажи моей жене, что я считал ее восьмеркой.
– Не десяткой?
– В это она не поверит, – капрал фыркнул. – На самом деле она пять с половиной.
– А я бы сказал: восемь.
Дейв Стэнли подумал о секретарше участка Шэрон, с которой ходил на свидания уже почти год, но так и не сумел придумать, что ей сказать.
Джанетто отобрал у напарника микрофон и включил его.
– Уберите машины с…
Боковая дверь коричневого фургона отошла в сторону, открыв темный квадрат, и в темноте что-то щелкнуло.
– Вниз! – закричал капрал.
Полицейские распростерлись на полу своей машины.
Грянул белый огонь. Ветровое стекло прогнулось, и на нем появились тысячи паутинок. Затем раздался выстрел второго дробовика, и затуманенное стекло разбилось. Искрящиеся осколки посыпались на спины сжавшихся в комок стражей порядка.
Холодный воздух ворвался внутрь, и Дейва Стэнли затрясло. Снова щелкнул затвор дробовика.
Джанетто поднял пистолет над приборной доской и выстрелил вслепую, отвечая на огонь невидимого противника.
– Вызывай поддержку! – крикнул он напарнику. – Скажи им…
Что-то ударило капрала по голове и упало у него за спиной.
– Проклятье, что это было? – спросил он, потирая голову.
Дейв заглянул ему за спину. Рядом с педалью газа лежала ручная граната.
Опустошив мочевой пузырь, молодой офицер распахнул дверцу и вывалился наружу с криком:
– Граната!
Мостовая ударила его в грудь, и он оглянулся через плечо.
Джанетто рванул другую дверь, но его задержал ремень безопасности, зацепившийся за кобуру.
– Дерьмо! – крикнул капрал.
Стэнли прикрыл голову.
Солнечный свет вспыхнул в ночи, и тут же грянул гром. Шрапнель ударила в ноги, ягодицы, руки и спину распростертого офицера, и у него возникло ощущение, что все тело оказалось в огромной жаровне.
