– А ты разве не зачитаешь мои права? – поинтересовался тот.
– Не-а.
Лестер повернулся к азиатке, записывавшей происходящее на телефон.
– Детектив Виктори нарушает закон.
– Ничего подобного, – вмешался Беттингер, выглядывая наружу. – Тебе зачитают права перед допросом.
На улице никого не было, и он закрыл дверь.
– Это будет в участке, – сказал Доминик, надевая наручники на Иззи. – Когда вас разделят.
– В чем нас обвиняют? – спросила Китти, когда наручники стянули ее запястья.
– Какая тебе разница? – отозвался капрал.
– Ты должен сказать нам, – заявил Лестер. – По закону.
– Он смотрит слишком много фильмов, – сказал Жюль, взглянув на напарника.
– Черно-белых. – Доминик показал на светлые дреды, торчавшие в разные стороны. – Забирай его.
Беттингер помог лежавшему на полу парню подняться на ноги, а затем выглянул наружу и увидел несколько семей, вышедших из дома напротив.
– Каждый, кто окажется ближе, чем на двадцать пять метров от нас или от этой серебристой машины, будет обвинен в препятствовании правосудию! – крикнул он им и, когда предупреждение эхом вернулось к нему, кивнул напарнику.
Доминик нажал на кнопку интеркома.
– Иззи, Китти, Лестер и любитель белых отправляются в тюрьму. Заведение закрыто. Через час сюда приедет полиция и арестует тех, кто медленно соображает и все еще будет находиться в доме.
Держа в руке пистолет, Жюль вывел скованную наручниками четверку из здания. Его напарник шагал за арестованными, а замыкали шествие азиатка, работающая видеооператором, и глаза группы людей, стоявших на противоположной стороне улицы. Кое-кто из зрителей улыбался.
Преступников затолкали в машину Уильямса, и одна пожилая женщина крикнула:
– Засуньте их в печь для сжигания мусора!
– Негодяи! – добавил ее муж, потрясая кулаком, похожим на смятый бумажный пакет из магазина. – Рэкетиры!
* * *
За тридцать пять минут, потребовавшихся, чтобы добраться до участка, Беттингер то выпадал из реальности, то снова возвращался в нее. В участке они зачитали арестованным права, выдвинули обвинения в большом количестве самых разнообразных преступлений и поместили в две не связанные между собой камеры, предназначенные для тех, кого доставили сюда в состоянии сильного алкогольного опьянения, и в комнату для допросов.
Вскоре напарники вернулись в главный зал и увидели, как Перри и Хуан эскортируют пятерых латиноамериканцев, каким-то образом связанных с Себастьяном, у которых был очень несчастный вид.
– Кто-нибудь, откройте гребаные окна! – завопил Зволински из-за своего стола. – От них воняет, как от опоссумов.
Два стажера поспешно достали лестницу, чтобы выполнить приказ.
– Принеси кофе, – сказал Беттингеру Доминик. – Я собираюсь поговорить с Иззи.
– Я хочу находиться в той же комнате.
– Я не собираюсь препираться с тобой в его присутствии.
– Мы не будем препираться.
На забинтованном лице великана-полицейского появилось сомнение.
– Я говорю: «Уходи», и ты подчиняешься. Сейчас не время для правил.
– Я не стану тебе мешать. – Беттингер не собирался позволять своему напарнику с помощью силы вынудить арестованного отвечать на вопросы, но понимал, что между ними уже некоторое время существует противозаконная связь и что любая сделка, о которой пойдет речь, будет неофициальной. – Я знаю, что вас связывают определенные отношения.
– Вот и хорошо.
Дверь в приемную открылась, и Жюль увидел пятерых окровавленных громил, которые выглядели так, будто только что закончили играть в «вышибалы», где вместо резиновых снарядов использовали бетонные блоки. Замыкал шествие Тэкли, который пил кофе из своего противовоздушного снаряда. Проходя через главный зал, он опустил руку с кофе, посмотрел на Беттингера и кивнул.
Тот ответил на приветствие, понимая, что этот короткий обмен равносилен рукопожатию.
Глава 28
Бабах
– Здание принадлежит Себастьяну, но девушки, казино, мебель, наркота – это все Иззи, – сказал Доминик, ведя за собой Беттингера в дальнюю часть участка. – Он платит Себастьяну ренту – совершенно легально, по документам – и определенный процент своих прибылей неофициально. Так устроено большинство операций Себастьяна.
Полицейские направлялись к серой двери комнаты для допросов, куда чуть раньше поместили рэкетира.
– Иззи продолжал платить Себастьяну, когда тот лежал в больнице? – спросил Жюль.
– Думаю, ренту он платил, но Себастьян не мог знать, в полной ли мере он получает свою долю.
– Возможно, нам следует это использовать.
– Угу. И ему совсем не нравится выглядеть придурком, хотя на самом деле он придурок и есть.
Вскоре напарники оказались возле двери в допросную.
– Не мешай мне, – сказал гигант.
– Не буду.
– У меня есть отличный способ заставить его сотрудничать, если он начнет упираться.
Беттингер махнул рукой, показывая Доминику, что тот может действовать по своему усмотрению, и они вместе вошли в допросную – помещение без окон, со стенами из бетонных блоков, четырьмя светильниками на потолке и двумя деревянными стульями, на одном из которых сидел Иззи. Его мятый голубой пиджак и не скованные наручниками руки лежали на металлическом столе, прикрепленном к полу.
– Если твоя задница хотя бы на миллиметр оторвется от стула, я надену на тебя наручники, – предупредил его Уильямс.
Арестованный провел рукой по сложному рисунку, созданному из растительности у него на лице и похожему на филигрань.
– Почему я здесь?
– Я должен зачитать тебе весь список?
– Почему меня притащили сюда сейчас? Сегодня?
Жюль швырнул красную папку на стол, и она заскользила по поверхности, пока не остановилась около ухоженных, с идеальным маникюром рук задержанного.
– Читай.
Иззи опустил глаза и раскрыл папку. Внутри находилась фотография мертвого офицера Дейва Стэнли, лежащего на тротуаре рядом с почерневшими останками своего напарника.
– Я про них слышал. – Арестованный поморщился, разглядывая снимки. – Ты же не думаешь, что я имею к этому отношение?
– У них отрезали и куда-то дели члены, – пожав плечами, сообщил ему Доминик.
– Я ничего не знаю. – Иззи захлопнул папку и посмотрел в жесткие лица копов, сидевших за столом напротив. – Я свяжусь со своим адвокатом, если вы попытаетесь повесить это на меня.
– Если ты позвонишь своему адвокату, я вернусь туда, где ты работаешь, нарою пять этажей улик и организую тебе настоящее дело, которое отправится в суд.
