Беттингер очистил маску от снега и посмотрел на север.
На противоположной стороне Гансон-стрит лежала на боку половина высотного здания. Во все стороны торчали балки, напоминавшие ребра какого-то животного.
– Как он сюда попал? – спросил великан-полицейский.
– Взрывчатка. – Тэкли указал на уменьшившееся вдвое здание.
– Зачем? Чтобы люди там не селились?
– Кто знает, каковы мотивы тех, кто живет на Свалках…
Ботинки полицейских глубоко проваливались в снег, разбрасывая во все стороны влажные комья. Вскоре им стало очевидно, что рухнувшее здание не позволит им двигаться дальше по Гансон-стрит.
– А его нельзя обойти? – спросил Беттингер.
У него онемели ноги – кожа стала противоестественно натянутой, словно он был в гидрокостюме.
Эдвард левой рукой показал на запад, и все трое побрели туда. Трещал лед, завывал ветер. Природа перестала быть слиянием стихий; она превратилась в наделенное сознанием злобное существо, ненавидящее людей.
Правый ботинок Жюля проскользнул по куску металла, засыпанному снегом, и его сломанные ребра щелкнули. Боль заставила детектива вскрикнуть и упасть на колени.
Доминик повернулся к нему.
– Ты как?
– Все нормально, – ответил его напарник, поднимаясь на ноги.
Они продолжали неуклонно двигаться дальше.
Руки и ноги у Беттингера начали неметь, и он заставил себя не думать о таких неприятных вещах, как обморожение.
Добравшись до следующего перекрестка, они повернули на север.
Жюль посмотрел вперед, но из-за усилившегося снегопада не сумел разглядеть дальний конец квартала. Холод жалил его обнаженную шею, ноги по очереди погружались под белое одеяло и разбрасывали во все стороны бесконечные комья снега. Теперь он знал наверняка: если ад существует, там царит холод.
Ветер выл и швырял в Беттингера жесткие белые шарики. Под пуленепробиваемой маской потрескивал лед.
Добравшись до конца квартала, детектив наконец увидел северную линию горизонта. Сначала у него возникло впечатление, что он смотрит на самую большую помойку в мире – место, где целые здания превратились в массивные груды мусора. Величина каждого циклопического муравейника менялась в зависимости от количества уничтоженных бульдозерами строений в квартале, но даже самые маленькие достигали по меньшей мере ста футов в высоту и пятидесяти в ширину
[28]. Между развалинами шли потрескавшиеся дороги, вдоль которых стояли лишенные листьев деревья, валялись автомобильные покрышки и кучи непонятных отбросов.
Беттингеру не было нужды задавать вопросы – он понял, что они достигли своей цели.
Полицейские в масках вошли по неровной дороге на Свалки, и Тэкли указал на засыпанную снегом землю.
– Опасайся ям.
– И медвежьих капканов, – добавил Доминик.
А Жюлю внезапно пришли в голову две крайне неприятные мысли.
На правой стороне улицы высилась груда мусора высотой в сто пятьдесят футов. Напротив, симметрично к ней, была еще одна, точно такая же. Подвалы, мусоропроводы, бойлерные, прачечные, разветвляющиеся кирпичные переходы, находившиеся ниже уровня земли, оказались под открытым небом из-за разрушений и неумолимого времени.
– Какого все-таки размера Свалки? – спросил Беттингер.
– Точно не знаю. – Уильямс стряхнул с плеч белые эполеты. – Никогда не добирался до их границ.
Под скрип снега трое полицейских дошли до конца квартала.
Детектив остановился, приподнял маску и вытащил собачий свисток.
– Давайте попробуем здесь.
Его спутники тоже достали свистки.
Трое полицейских наполнили легкие воздухом, засунули свистки в рот и выдохнули. Из отверстий вырвались струи пара, которые устремились вверх, точно полупрозрачные языки.
У Беттингера закончился воздух, и он опустил руку со свистком. Вскоре то же самое сделали и Доминик с Тэкли. Некоторое время все трое молча ждали, что будет дальше.
Но ответом им была тишина, если не считать воя ветра и падающего снега, который заваливал прачечную, заполняя зияющие пасти перевернутых сушильных шкафов.
Тройка полицейских продолжила идти на север. Шипел обжигающе холодный ветер, и Жюль снова прикрыл лицо дьявольской маской.
Они миновали очередной перекресток и зашагали по улице, которая шла между двумя гигантскими кучами мусора.
Снег засыпал полуоткрытую бойлерную, и тут Беттингеру в голову пришла новая мысль.
– Здесь есть электричество? – спросил он. – Или нужен генератор?
Тэкли протер глаза от снега, ломая лед ногами в маленьких черных ботинках.
– Под Дерьмовией провели сеть, и она частично работает, но Себастьян наверняка привез собственный источник питания.
– Если видимость станет лучше, нам следует поискать выхлоп – внедорожник и генератор.
– Ладно.
Беттингер обошел дерево, похожее на сгорбленную старуху.
– Может быть, нам разделиться? – предложил Доминик.
– Нет. – Детектив уже успел обдумать и отбросить эту идею.
– Но тогда мы сможем прочесать более значительную территорию.
– И существенно увеличим шансы для каждого из нас попасть в тяжелую ситуацию.
– Мы все взрослые. – Великан-полицейский вытащил из-под лыжной маски красный кусочек льда и отбросил его в сторону. – И мы вооружены.
– Мы должны оставаться вместе до тех пор, пока не поймем, каков расклад. – Тон Тэкли не предлагал дальнейшего обсуждения.
– Как скажешь.
Снова послышался скрип шагов.
Жюль остановился, приподнял маску и вытащил собачий свисток.
– Давайте попробуем еще раз.
Они приготовились.
– Изо всех сил, – сказал детектив.
Брюшные мышцы полицейских сократились, и три пары легких выдохнули углекислый газ в три свистка. Детектив и его напарники дули до тех пор, пока у них не закончился воздух, после чего убрали свистки и прислушались.
Свалки молчали.
И полицейские побрели дальше на север.
Снега у них под ногами становилось все больше. Каждое движение, сделанное Беттингером, требовало усилий, вызывало боль в ребрах и нагружало поясницу, пах и четырехглавые мышцы, но он не сбавлял шага.
– Однажды Тэкли арестовал здесь нескольких каннибалов, – сказал Доминик, вынимая бинокль из спортивной сумки. – Среди них были женщины.
– Может, нам стоит вернуться на Гансон-стрит? – предположил Жюль.
