– У вас самая темная кожа из всех, что мне доводилось видеть, – заметила Шэрон, протягивая ему кофе. – Такая же темная, как это.
Беттингер взял чашку, от которой прекрасно пахло и исходило тепло.
– Она как… открытый космос, – добавила дежурная, возвращаясь за письменный стол. – Только без звезд.
Глава 6
Инспектор Зволински
Беттингер пил кофе и наблюдал в окно за жизнью Виктори. Без трех минут девять на стоянку въехал синий, похожий на авианосец лимузин, который занял сразу два парковочных места. Дверь со стороны водителя распахнулась, и наружу выбрался огромный широкоплечий белый мужчина с мощными, подобными бедрам игрока в американский футбол руками. Он взял с пассажирского сиденья клетчатый блейзер, и его могучий локоть захлопнул дверцу с такой силой, что громоподобный звук промчался через Пятьдесят Шестую улицу и вернулся назад, эхом отразившись от похоронного бюро. Мужчина зашагал к участку, на ходу почесывая голову с копной волос, больше похожих на толстую серебристую шкуру, и вытирая пот с бугорчатой поверхности, где устроились пара глаз, куча веснушек и нос, напоминавший корнеплод.
Жюль решил, что этот титан питается необожженными кирпичами.
– Инспектор приехал, – сказала Шэрон.
Услышав ее слова, часовой сразу же перестал хлопать руками.
Зволински шевельнул свободной рукой, и дверь отлетела в сторону, словно была живым напуганным существом. Войдя в участок, великан оценивающе взглянул на Беттингера.
– А они не шутили, когда сказали, что вы черный.
– Приятно поз…
– Да вы практически фиолетовый. – Инспектор, словно метеор, промчался к двери. – Следуйте за мной.
И новый сотрудник последовал.
Зволински бросил на письменный стол секретарши шоколадный батончик, и тот скользил по поверхности стола до тех пор, пока не уткнулся в большой белый телефон.
– Из-за этой дряни у тебя сгниют зубы.
Шэрон улыбнулась и потянулась за сластью.
– Спасибо.
– Я тебя предупредил.
Часовой распахнул дверь.
– Доброе утро.
– Только не сегодня.
– Вы отделаете его в следующий раз.
Беттингер обратил внимание на следы на больших руках Зволински, когда шел за ним в следующее помещение. С потолка на длинных шнурах свисали три люминесцентные лампы, освещая огромное белое пространство, где работали администраторы и офицеры. Они что-то печатали, тихо переговаривались и изучали документы, сидя за своими письменными столами. На каждой из стен имелось по узкому окну, окаймлявшему кусочек лавандового неба.
– Я боксирую перед работой, – объяснил инспектор, шагая вместе с детективом по центральному проходу. – По понедельникам, вторникам и четвергам. И по пятницам, если найдется достойный противник.
– И предпочитаете левый апперкот.
Неумолимо приближавшийся к дальней стене Зволински улыбнулся.
– Уже вынюхиваете…
– Не нашел, где у меня это отключается.
– Мне нравится то, что вываливается из вашего рта.
Беттингер оглядел зал, в котором собралась пестрая группа из двадцати человек. Все работали.
– Смотрите под ноги, – предупредил его новый начальник.
Они подошли к помосту, на котором стояли очень большой письменный стол и кулер из кованого железа, казавшийся реквизитом в немом фильме.
– С тех пор, как его сюда поставили, люди стали меньше пить. – Используя согнутый указательный палец, инспектор поднял стальной стул и поставил его перед письменным столом. – Экономит время – а то пока дойдешь, пока вернешься…
Зволински опустился на деревянный стул, а Беттингер расплющил свои ягодицы на предложенном ему квадрате холодного металла.
– Если хотите, можете снять куртку, – сказал босс.
– Нет, благодарю вас. – Понять ответ детектива было совсем нетрудно.
– Как вам нравится Миссури? – Инспектор поднял ладонь, которая могла остановить грузовик. – Только не вдавайтесь в детали – у вас уже есть девять дел.
– В таком случае переходите к следующему вопросу.
– Хорошо. – Зволински хлопнул огромными ладонями. – Ты должен понять, что́ именно устанавливает параметры и определяет принципы наших процедур.
Жюль кивнул.
– В большинстве городов нашей страны на одного полицейского офицера приходится пятьсот гражданских лиц, – продолжал инспектор. – Это среднее значение… Хотя в таких больших богатых мегаполисах, как Нью-Йорк, на каждого полицейского приходится всего двести пятьдесят обычных жителей. – Зволински обвел рукой зал. – У нас здесь двадцать четыре парня со значками, включая тебя и тех, у кого сегодня выходной. В соответствии с последней переписью население Виктори составляет двадцать шесть тысяч человек. Таким образом, у нас один полицейский приходится на тысячу человек, что значительно меньше минимально допустимого уровня.
Беттингер уже знал об этой отрезвляющей статистике из отчета, который ему предоставил прежний босс.
– Похоже, ты уже в курсе, – заметил его собеседник. – Впрочем, цифры не совсем точные: еще от шести до десяти тысяч человек живут в брошенных домах и канализационных трубах. Они не входят в основной список.
Детектив попытался представить жизнь в канализационных трубах Виктори.
– В результате, – продолжал Зволински, – на каждого офицера нашего участка приходится тысяча четыреста человек. Однако и это еще не самое плохое. Примерно семьдесят процентов мужчин Виктори в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет имеют судимости. И можно не сомневаться, что жители заброшенных домов и канализации увеличивают этот процент до восьмидесяти…
За восьмеркой следует ноль.
Беттингер состроил гримасу.
– Таковы жутковатые цифры. – Шеф щелкнул костяшками пальцев. – Каждый офицер несет ответственность минимум за семьсот преступников, из которых от четырехсот до пятисот совершали акты насилия.
Жюль подумал, что его семье следует переехать в город, который расположен дальше, чем в восьмидесяти милях от Виктори.
– Я описал общую картину того, что здесь происходит, – сказал инспектор, – и тебе следует держать это в голове, когда будешь выбирать дела, на которые стоит тратить время. Спасать жизни невинных людей важнее, чем не давать гангстерам стрелять друг в друга. Помешать гангстерам убивать друг друга важнее, чем посадить в тюрьму продавца наркотиков. «Закрыть» наркоторговца важнее, чем поймать угонщика машин. Не стоит убивать в комнате мух, когда там летает шершень.
– Понятно. – Беттингера воодушевила мысль о боссе, который казался разумным полицейским, а не бюрократом.
– Есть три вещи, помогающие закрывать дела: работа, удача и глупость плохих парней. Первое можно контролировать, но во многих случаях этого недостаточно. К тому же у тебя всегда – всегда! – больше дел, чем ты способен расследовать, и твои главные решения связаны с выбором того из них, за которое стоит браться.
