Езда по глубокому снегу занятие тяжелое, поэтому лошадей снарядили облеченной уздой: оголовью с железными удилами и поводьями, паперстью (нагрудными ремнями сбруи), которая пристегивалась спереди к седлу, и решмой на лбу, представлявшей собой изогнутую золоченую пластину с цепочками, декорированную чеканным растительным узором, в центре которой находился княжеский герб – серебряный всадник в плаще на серебряном коне, поражающий серебряным копьем черного, опрокинутого навзничь и попранного конем змея.
А уж какие были попоны на лошадях охотничьей процессии – загляденье! Одна из них закрывала грудь и круп, другая была подложена под седло, а еще имелась и третья, большая, которой укрывали коня сверху. Бархатные, парчовые или атласные попоны были украшены шитьем, драгоценными каменьями и жемчугом. Убор «выводного» коня и вовсе был потрясающе красивым. На шее жеребца-красавца висел науз – массивная кисть, сплетенная из серебряных или золотых нитей, с жемчужной сеткой наверху, его ноги украшали серебряные браслеты, а узда была с чеканными золочеными наколенниками и серебряными «гремячими» цепями, которые при малейшем движении издавали мелодичный серебряный звон. Временами казалось, что он доносится с небес, что это божественная музыка.
Вслед за мелкопоместными дворянами шли служители Ловчего пути. Они вели устрашающе огромных меделянов в широких кожаных ошейниках с железными шипами – чтобы волк не мог добраться до горла. Впрочем, никакой волчище, даже самый матерый, не был способен устоять перед мощью грозных псов. Ошейник больше предназначался для охоты на медведя и для медвежьей потехи – травли зверя собаками.
За меделянами ловчие вели борзых псов, а замыкали шествие гончие. Ловчие-борзятники были в тулупах из белой козлиной шерсти, которые помогали им оставаться незамеченными для зверя, – чтобы подпустить его на нужное расстояние, необходимое для успешной травли. А ловчие-выжлятники с гончими псами щеголяли пестрыми нарядами. Их яркое платье вспугивало притаившуюся дичь. Но на охоте порядок менялся – вперед выпускали борзятников. За ними наступал черед гончих, а меделянов спускали только на серьезного зверя.
Псовые охоты на Руси появились недавно, в начале XV века. Собак, пригодных к такой охоте, было мало, поэтому Иван Васильевич ввел в обиход должность княжеского псаря и в сельце Луцинском наказал построить псарню. И спустя недолгое время охотничьи собаки стали гордостью Государя всея Руси (так с некоторых пор стали величать Великого князя).
Но к Ловчему пути были приписаны и другие служивые, не только ловчие и псари. Их насчитывалось великое множество: сокольники, бобровники, тетеревятники, ловцы заячьи, гоголиные, лебединые и прочая. Княжеские охотники имели право питаться в деревнях сами и кормить за счет крестьян своих лошадей, собак и соколов. На крестьян была возложена и повинность лично принимать участие в княжеских охотах…
Для охоты ловчие подобрали великолепное место: достаточно свободное от леса пространство с кустарниками, неглубокими оврагами и небольшими рощицами, в которых мог таиться и крупный зверь. Стаи гончих должны были выгонять на чистое пространство зайцев, лис и самую ценную добычу – волка. На лазах (там, где может пролезть зверь) на специально обученных конях стояли охотники с борзыми. Они ждали, когда выйдет зверь. Его надо было грамотно принять – вовремя напустить собак, чтобы они не упустили добычу.
Глаза Великого князя горели предвосхищением любимой забавы. В свои тридцать с небольшим лет он выглядел совсем молодо. Иоанн – или Иван – был высок, худощав и красив какой-то хищной красотой. Из-за своего роста он немного горбился, поэтому со стороны напоминал ястреба.
Иван III Васильевич был человеком крутого нрава, холодный, рассудительный, властолюбивый, неуклонный в преследовании избранной цели и скрытный. Его отличала чрезвычайная осторожность во всех действиях, постепенность и даже некоторая медлительность. Он не отличался ни особой отвагой, ни чрезмерной храбростью, зато умел превосходно пользоваться обстоятельствами. Князь никогда не увлекался, казалось бы, близко достижимой целью, зато поступал решительно, когда видел, что успех несомненен. Крутой по характеру, он не был тираном.
Иван был вторым сыном великого князя Московского Василия II Васильевича Темного и приходился правнуком Дмитрию Донскому, победителю в Куликовской битве. А его матерью была Мария Ярославна, дочь князя Ярослава Владимировича Боровского. Родился он в бурное время войн, междоусобной брани и смут. Неспокойно было на южных и восточных границах Руси; многочисленные ханы распавшейся к тому времени Золотой Орды частенько совершали опустошительные набеги на русские земли. Особенно опасен был Улу-Мухаммед, управляющий Большой Ордой. 7 июля 1445 года в сражении под Суздалем в плен к татарам попал сам Великий князь Василий Васильевич. В довершение всех бед 14 июля дотла выгорела Москва. От огня обрушились каменные храмы и часть крепостных стен.
Вскоре Улу-Мухаммед, назначив огромный выкуп, отпустил Василия Васильевича домой. Великого князя сопровождало большое татарское посольство, которое должно было проследить за сбором выкупа в разных русских городах. Татары получили право управлять ими до тех пор, пока не соберут нужную сумму. Это нанесло страшный удар по престижу Великого князя, чем не преминул воспользоваться Дмитрий Шемяка. В феврале 1446 года Василий Васильевич, взяв с собой сыновей Ивана и Юрия Меньшего, отправился на богомолье в Троицкий монастырь.
В его отсутствие князь Дмитрий, вступив в Москву с войском, арестовал мать и жену Василия Васильевича, а также многих бояр, державших сторону Великого князя. Его же самого вскоре взяли под стражу. О сыновьях заговорщики впопыхах забыли, и князь Иван Ряполовский сумел спрятать княжичей Ивана и Юрия в монастырских покоях, после чего вывез их в Муром.
В ночь с 17 на 18 февраля их отца по приказу Дмитрия Шемяки ослепили, после чего выслали в Углич. Столь жестокая кара явилась местью нового Великого князя: в 1436 году Василий Васильевич именно так расправился с попавшим к нему в плен Василием Косым, родным братом Дмитрия Шемяки. Вскоре Иван и Юрий последовали за отцом в заточение в тот же Углич.
Удержать власть оказалось труднее, чем завоевывать, и спустя немного времени Дмитрию Шемяке пришлось отпустить своего слепого соперника на свободу и дать ему вотчину в Вологде. Это стало началом конца Шемяки – в город вскоре потянулись все противники узурпатора. Игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон освободил Василия Васильевича от крестоцелования Шемяке, и ровно через год после ослепления отец Ивана торжественно вернулся в Москву. А бежавший в свою вотчину Дмитрий Шемяка еще несколько лет продолжал борьбу с Василием Темным, пока в июле 1453 года не был отравлен мышьяком.
Жизнь заставила рано повзрослеть князя Ивана Васильевича. С юных лет он оказался в гуще политической борьбы, став помощником своего незрячего отца. Иван неотступно находился рядом с ним, участвовал во всех его походах, а уже в шестилетнем возрасте был обручен с дочерью тверского князя, что означало союз двух извечных соперников – Москвы и Твери. Уже с 1448 года Иван Васильевич считался Великим князем, как и его отец. Задолго до вступления на престол в руках Ивана Васильевича оказываются многие рычаги власти; он выполняет важные военные и политические поручения.
