— Есть. И у любимого вашего…
— Он не просто любимый, он мне муж!
— Хорошо, у мужа вашего тоже есть сердце. Причем больное. Потому я вас и не пускаю. Неужели вы этого не понимаете?
— Понимаю. Потому и говорю, что я тихонечко. Мне только взглянуть на него… Я там даже слова не скажу…
Сестра засомневалась: что ж, если человек так себя изводит, пожалуй, пустить посмотреть, действительно, можно. А Люцита, почувствовав слабинку, начала упрашивать с удвоенной силой:
— Я вас очень прошу… Пожалуйста… Ведь если он без сознания, то даже не узнает, что я была в его палате. Пропустите меня к нему…
— Хорошо. Только недолго.
— Спасибо!
…Люцита посмотрела на бледное, с заострившимися чертами лицо Богдана, вслушалась в тихое, ровное дыхание. И ей стало легче. Теперь опять можно бесконечно долго сидеть на том же стульчике, ждать следующих новостей.
* * *
Вталкивая пьяного Игоря в номер, Тамара специально так рассчитала, чтоб он слегка ударился лбом об угол шкафа.
— Ой! — взвыл он. — Ты чего? Больно же! Да что вы все сдурели! Аккуратней. Шкафов тут понаставили!
— Ничего. Перетерпишь, перетопчешься. Лучше расскажи, почему я тебя должна подбирать где попало?
— Ну-у-у…
— Нет! Ты мне объясни, как ты мог напиться до такого состояния, чтобы уснуть в номере у этой дуры?!
— Ну извини, случайно все вышло, извини…
— Случайно. Ты что, забыл, какой сегодня день?
— Нет. Помню… А какой сегодня день?
— Либо мы раз и навсегда распрощаемся с нашими деньгами и хорошей жизнью, либо…
— Тьфу, черт! Точно. Вспомнил! Понял. Ладно, хватит… Не такой уж я и пьяный, как тебе кажется.
— Игорь, учти, еще раз увижу с Олесей… Убью… Понял?
Он усмехнулся.
— Знаешь, а даже приятно. Ты меня всерьез ревнуешь, что ли?
— Ревную, ревную.
— Томочка, было бы к кому, — сказал Игорь игриво и сделал шаг к Тамаре.
— Стоять, стоять, спокойно. Нам дело делать надо, а ты невменяем.
Улыбка сошла с его лица.
— Я в порядке. Все под контролем. Сейчас приму душ, а потом поедем на конюшню.
Игорь ушел в ванную комнату. А оттуда вернулся почти нормальным.
Тамара внимательно всмотрелась в него. И только убедившись в его вменяемости, заговорила:
— Значит, так: все должно выглядеть как несчастный случай. Пожар должен быть случайностью.
— Да не волнуйся, кто там потом будет разбираться! Сгорела конюшня, ну и сгорела.
— Перестань. Не неси глупость! Это же дочь Зарецкого! Лучше верхний ящик стола открой.
— А?
— Верхний ящик, говорю, открой.
— Извини, вода в ухе.
Игорь открыл верхний ящик тумбочки, достал из него склянку с прозрачной жидкостью.
— Ого! Не понял. Что это?
— Хлороформ.
— Зачем он мне? Как ты видела, сон у меня отличный.
— А я тебе говорю — бери.
— Для чего. Дубьем по башке, и порядок.
— Что ты! Ни в коем случае не вздумай ее ударить чем-нибудь тяжелым по голове.
— Она же все равно сгорит! Какая разница?!
— А экспертиза?! Вдруг потом установят, что перед пожаром ее оглушили? Дальше. Когда конюшня начнет гореть, сразу же уходи.
— Ты так говоришь, словно инструктируешь.
— Так оно и есть. Неужели ты думал, что я буду вместе с тобой на этой конюшне?
— А разве нет?
— Нет. Это все сделаешь только ты. Ты один.
— Не понял! А ты?
— А я довезу тебя до нужного места, высажу недалеко от конюшни и поеду в театр.
— В театр? Зачем?
— Так нужно для нас обоих.
— Не считай меня идиотом. Алиби себе готовишь?
— Можешь считать, что да.
— Нормально. Моими руками хочешь убрать Кармелиту, а сама чистенькой остаться? Если ты не поедешь, то я отказываюсь поджигать конюшню.
— Игорь, не валяй дурака! Мы с тобой так крепко спаяны, что если один засыплется, то и второй пропадет. Зачем нам вдвоем бегать вокруг конюшни? Чтобы, извини за каламбур, спалиться?! Вся эта цыганщина, кроме Кармелиты, наверняка попрется в театр. Я буду контролировать ситуацию там. Понятно?
— Так бы сразу и сказала. Теперь понятно.
* * *
Прошло уже довольно много времени после того, как Тамара вытолкала Игоря. А Олеся все сидела и не знала, что делать. Сначала она почти до конца убедила себя, что все сказанное Игорем — ерунда, пьяный бред, на который не стоит обращать внимания.
«Нужно успокоиться, прилягу на кровать», — решила Олеся. Она легла, расслабилась. Закрыла глаза. Но заснуть не могла. И тут в голове начала прокручиваться одна и та же страшная картина. Коля, ее Коля, он идет куда-то. А за ним крадется Игорь с ножом и Тамара с топором. Олеся отмахивалась от этого видения, как от надоедливой мухи. Но в конце концов поняла, что отделаться от него так просто ей не удастся.
Она вскочила с кровати, подошла к окну. И вдруг увидела, как за угол дома свернули пара, мужчина и женщина, со спины очень похожие на Игоря и Тамару. Правда, ножа и топора в руках у них не было, но все же. Что, если они действительно замыслили что-то страшное?..
Да нет, ну глупости. Даже не факт, что это были именно Игорь и Тамара. Она могла обознаться — она ведь видела парочку всего лишь какую-то секунду. Может, они сейчас спокойно сидят в своем номере! Что ж, если так, все очень легко проверить.
Олеся набрала их номер телефона. Никто не поднимал трубку. Тогда она позвонила этажной:
— Алло, алло, девушка, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, а в 64 номере кто-то есть?
— Минуточку. Сейчас посмотрю… Нет, вы знаете, никого. А, вспомнила. Буквально только что они сдали ключ и ушли…
Все ясно. Значит, это была именно эта ужасная парочка. И они куда-то ушли. А ведь совсем недавно Игорь лыка не вязал. Но Тамара подняла его, привела в чувство и увела куда-то.
Нет! Теперь уж точно нельзя сидеть дома. Нужно разыскать Кармелиту и Астахова… Нет, не так, сначала Астахова, потом Кармелиту. Им явно угрожает опасность.
Коля, Коленька, я спасу тебя!
* * *
Люцита как будто срослась с больничным стулом. Но вдруг в какой-то момент она дернулась и сразу проснулась. Там, внутри, в палате, в которой лежит Богдан, что-то происходило. Но что? Девушка закрыла глаза и посмотрела сквозь стены внутренним взглядом. Так вот оно что! Именно сейчас душа Богдана без всякого участия тела и разума решает, оставаться ли здесь на земле или покинуть ее.
