— Но мы же волнуемся.
— Такая наша родительская участь — волноваться за детей. Хотя, честно говоря, я сам не могу к этому привыкнуть.
— Надо привыкать, у нас еще пятеро подрастают. Васька вон тоже все время где-то пропадает… — Земфира с тревогой посмотрела на часы. — И все же пора бы им уже вернуться. Сколько можно разговаривать.
— Эх, Земфира, подумай, что говоришь! Влюбленные не следят за временем. Хотя, с другой стороны, им сейчас так непросто. Между ними стоит память о Максиме. А это тяжелое испытание.
— Тут ты прав, — мигом успокоилась Земфира. — Важно понять, что они теперь выберут: преданность или чувство?
— А ты бы что выбрала? — лукаво улыбнулся Зарецкий.
Земфира посмотрела на него влюбленными глазами.
— Эх, касатик ты мой глупенький. Все устраиваешь мне такие детские проверки? Я бы все вместе выбрала. И преданность, и чувства. И тебя. Только тебя, кого же еще?!
* * *
Тамара, ссутулившись, ходила по номеру. Игорь лежал на кровати, развалившись. Она присела к нему. Игорь привстал, положил свою руку ей на ладонь. Но Тамара, проявив свою неблагосклонность, отодвинулась.
— Что? — спросил Игорь. — Что-то не так?
— Ничего. Просто ничего.
— Ты что из-за этого? Да? Из-за того, что мы с тобой сделали. Не ожидал я от тебя такой реакции.
— А какой реакции ты ожидал?!
— Ну не знаю… Я думал, ты будешь радоваться. Нет, я уверен был, что ты станешь радоваться. Ты ведь всегда так хотела избавиться от Кармелиты. С самого ее рождения.
— Я тоже так думала, но нет. Все теперь совсем иначе. Ужасно себя чувствую. Только опустошение и бессмыслица какая-то…
— Да, вот это точно подмечено. Пока это бессмысленно.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что смерть Кармелиты бессмысленна, если мы оставим в живых Астахова. И не нужно делать вид, что это впервые сейчас только услышала. Томочка, сейчас не время раскисать. Вот завершим дело, тогда и отдохнем. Когда наследники вступают в свои права?
— Через полгода, кажется.
— У-у-у, через полгода. Это столько еще ждать… Нет, Томочка, давай не будем откладывать, давай сделаем все сегодня. Хорошо?
Она посмотрела на него как на дурачка, безнадежного, школьного двоечника, не имеющего ни единого просвета, не сумевшего дотянуть до «троечки» даже на пении, труде или физкультуре.
— Игорь, подумай, о чем ты? Если погибнет сначала Кармелита, а сразу же вслед за ней и Астахов, то все подозрение тут же падет на наследников, то бишь на меня с Антоном…
И вот тут Игорь ловко вскочил с кровати.
— Томочка, ты пока не знаешь самого главного. Есть факт, который всю эту картинку переворачивает. И позволяет нам сильно ускорить процесс.
* * *
А время все шло и шло. Но от Миро не было никаких известий. И снова закрадывались в голову нехорошие мысли. Баро, конечно, старался держать себя в руках. Но Земфира, преданная любящая Земфира прекрасно видела, как ему тяжело. Поэтому она решила, что уж теперь никак не обойтись без дочкиной помощи. Быстренько собралась и отправилась к Люците.
К Люците — по нынешним временам означало: в больницу, где рядом со своим Богданом она проводила дни и ночи. Дочка с матерью обнялись. Люцита подробно рассказала о Рыче, о том, что он чувствует себя все лучше и лучше. А потом сама спросила:
— Как Кармелита? Как Баро?
— Рамир держится, бодрится, хочет показать, что все в порядке. Но на самом деле ему очень плохо. Я из-за этого и пришла. Мучается он страшно. Все время переживает за Кармелиту. Мы же до сих пор не знаем, где она, что с ней. Может, ты…
— Да, мамочка, я все понимаю… Я Рубине уже рассказывала…
— Может, ты что-то видела, что-то знаешь о ней?
— Не знаю, как тебе это описать. Но вдруг я увидела, что Миро и Кармелита вместе. Мне кажется, что они счастливы быть рядом.
— Что ты? Неужели все так хорошо?
— Боюсь, что нет. У меня плохое предчувствие. Очень плохое!
— О Господи! Что это значит?
— Это значит, что они живы, что они вдвоем, рядом друг с другом. Но жизнь их в опасности.
— Доченька, но где же они? Где?!
— Вот этого, мама, я пока никак не могу рассмотреть…
* * *
— Ускорить процесс? — иронично переспросила Тамара. — Надеюсь, этот процесс не судебный?
— Нет, отнюдь! Ты знаешь, у меня тут есть один приятель в больнице, в регистратуре…
Тамара мгновенно напряглась.
— Ну если в регистратуре, то это скорее приятельница. Так?
— Ой, Томка, какая же ты все-таки ревнивая! Да-да, приятельница. Только вот именно приятельница, и ничего больше. Так вот что она мне рассказала по телефону.
— А зачем ты ей звонил?
— Тьфу ты елки! Зубы разболелись. Хотел уточнить, когда моя врачиха работает, в какую смену. Так вот, не мешай… Милиция как-то очень быстро и ловко вычислила того, точнее, ту, что погибла на пожаре!
— А регистратура тут при чем?
— Ой, я сам точно не знаю, там что-то в карточках смотрели, сличали, сравнивали… Это все неважно. Главное — вывод. Знаешь, какой у них вывод?..
— Ну давай, давай рассказывай. Не томи.
— Погибшая, угадай кто?
— Ладно, Игорь. Говори уже!
— Погибшая — Олеся Платонова!
— Как?
— Так! Ты понимаешь, что это означает? А? Подумай хорошенько…
Тамара не знала, что сказать. Жизнь опять понеслась в таком быстром темпе, что она порой теряла связь с действительностью.
— Ну вот — и этот человек упрекал меня в глупости и близорукости! Представь себе Астахова. Вот он узнает о смерти Олеси. Потом о смерти Кармелиты. Как, наверно, ужасна, невыносимо ужасна станет его жизнь после этой потери… Тебе так не кажется?
И только теперь Тамара поняла все. Игорь намекает на то, что если инсценировать самоубийство Астахова, то в сложившихся обстоятельствах оно будет выглядеть очень естественно.
— Самоубийство? — прошептала она.
— Да. «Главный управский бизнесмен Николай Андреевич Астахов не выдержал обрушившегося на него горя. И свел счеты с жизнью». Примерно так будет написано в местной прессе.
— Постой. Но ведь Кармелита еще жива…
— Не страшно. Скоро умрет. Вот я тут через верных людей прикупил яду, который действует где-то так через трое суток после употребления. То есть как раз сегодня пора подливать.
— Что ж, — медленно сказала Тамара. — Наверно, ты прав. Хотя… постой, а ты уверен, что мы все правильно рассчитали?
