— Любишь, Юраш, любишь, — улыбнулся Константинов, — ты еще в
академии мог плитку шоколада за минуту умять.
Глава 15
Маша стояла босиком на траве, в шортах и короткой футболке.
Держась рукой за спинку плетеного кресла, она сосредоточенно делала какие-то
балетные упражнения и шепотом повторяла:
— Гран батман, пти батман, плие!
Она так увлеклась занятием, что не заметила Вадима,
остановившегося на крыльце и любовавшегося ею.
Оторвавшись от спинки кресла, она вдруг быстро завертелась
на одной ноге, потом, легко оттолкнувшись от земли, на секунду повисла в
воздухе, но тут же шлепнулась на траву и, заметив наконец Вадима, улыбнулась:
— Доброе утро!
Вадим шагнул к ней, хотел помочь подняться, но она уже
вскочила на ноги.
— Доброе утро, малыш. Ты завтракала? — Он взял в ладони ее
горячее, раскрасневшееся от полуденного солнца лицо и поцеловал приоткрытые
сухие губы.
— Нет еще. Я не люблю завтракать одна, а ты спал. Завтракать
решили на кухне, в саду слишком жарко.
— Помнишь старый телесериал «Адъютант его
превосходительства»? — неожиданно спросила Маша, отхлебнув кофе из маленькой
чашечки.
— Конечно, — удивленно улыбнулся Вадим, — я его несколько
раз смотрел.
— Помнишь, Кольцов возвращается ночью домой, а мальчик Юра,
сын погибшего офицера, спрашивает: «Павел Андреевич, вы шпион?» Так вот, я тоже
хочу спросить тебя: Вадим Николаевич, вы шпион? Или мафиози? Кто вы, Вадим
Николаевич? Почему вас боятся бандиты? — Маша улыбалась, но глаза ее были
серьезны. — Понимаешь, я вчера решила вымыть голову. Наверное, лучше бы мне в
руки не попала случайно именно та бутылка из-под шампуня, в которой вместо
английского жидкого мыла с протеином оказалась кассета. Конечно, мне ужасно
стало интересно — что же такое на этой кассете? Почему понадобилось так хитро
ее прятать? Но, поборов свое здоровое любопытство, я поставила бутылку на место
и колпачок завинтила. А потом я вспомнила, как испугались бандиты на улице, как
те, в сарае, уважительно разговаривали с тобой на своем языке. А теперь успокой
меня, пожалуйста, и соври что-нибудь так, чтобы я поверила и перестала бояться.
Ведь правды ты мне все равно не скажешь…
Прежде чем ответить, Вадим залпом допил свой остывший кофе и
закурил.
— Я не стану врать тебе, малыш. Полтора года я оперирую
раненых чеченских террористов, которых переправляют тайно сюда, в горы. Если я
откажусь это делать — меня убьют. Если буду продолжать — рано или поздно
арестуют. Мне приходилось и раньше оперировать бандитов, но совсем других,
местных. Там пулевые и осколочные ранения случались редко.
Ко мне обращались солидные люди, крестные отцы местных
мафий, с обычными хирургическими проблемами. Я был чем-то вроде придворного
хирурга для них. А теперь я оперирую бандитов, удаляю пули и осколки. По закону
врач обязан тут же сообщить в милицию, если к нему попадает раненый с
огнестрельным или ножевым ранением. Но дело даже не в этом. Совершенно случайно
и неожиданно у меня в руках оказалась кассета, на которой заснято, как крупный
чиновник, кандидат на пост губернатора, получает полмиллиона наличными из рук
чеченского полевого командира, бандита, находящегося в розыске. Из разговора
становится ясно, что чиновник получает деньги от бандита постоянно и его
предвыборная кампания полностью оплачивается чеченцами. А бандита, находящегося
в розыске, я оперировал полтора месяца назад. Он практически не имел шансов
выжить…
— Ахмеджанов, — испуганно прошептала Маша.
— Он самый, — кивнул Вадим, — как ты догадалась?
— «Новости» вчера смотрела. Значит, ты оперировал
Ахмеджанова и прочих террористов, а теперь хочешь отдать кассету кому-то, кто
поможет тебе покончить со всем этим? — Машино лицо стало сосредоточенным и
серьезным.
— Да, именно так, — кивнул Вадим, — из ресторана меня
выдернули для того, чтобы потрясти насчет кассеты. Ахмеджанов пошел на прямой
разговор. Они, разумеется, сразу обнаружили пропажу. Оператора, который снимал
и отвечал за сохранность кассет, уже убили. Человека, передавшего мне кассету,
— тоже. Я до сих пор не могу понять, как он додумался до этого — тяжелобольной,
слабоумный, немой. Он мыл полы в госпитале… Но о нем я тебе расскажу потом
как-нибудь, это очень грустная история. Вряд ли он понимал, что делает, когда
брал кассету и передавал ее мне. Он мог и вовсе забыть об этом через час. В
общем, его логику проследить невозможно, и не в этом сейчас дело. Дело в том,
что кассета у меня и я должен что-то предпринять.
— Получается, они пока не знают, кто взял кассету и кому
передал? Но пока не узнают, не успокоятся? — Маша говорила медленно и
задумчиво.
— Они пока только подозревают и проверяют. Проверять начали
сразу, буквально в ту же ночь прислали ко мне капитана милиции, который
напрямую провоцировал меня сдать Ахмеджанова.
— Настоящего капитана милиции?
— Возможно, и настоящего. Но купленного с потрохами.
Загвоздка в том, что я не знаю, куда мне сунуться с этой кассетой. Половина
здешней милиции работает на чеченцев. В местном ФСБ — то же самое. Но
Ахмеджанов сам невольно подсказал выход. В конце разговора он обратился ко мне
со странной просьбой. Он сказал, что в санатории «Солнечный берег» появился
некий полковник Константинов из Москвы. Я хорошо знаком с главным врачом
санатория, и чеченец просил меня через него осторожно навести справки об этом
полковнике.
— А ты решил, что именно ему, этому полковнику
Константинову, и надо отдать кассету? — перебила Маша. — Ты хочешь через своего
знакомого главного врача выйти на него или хотя бы навести справки?
— Именно так, — кивнул Вадим.
— Ни в коем случае! Это ловушка!
— Почему? Главный врач санатория никак не связан с
чеченцами. Он армянин и не станет меня закладывать. Он очень порядочный
человек.
— Он, возможно, и не станет. Но достаточно одного лишь факта
твоей встречи с ним. Ахмеджанов подкинул тебе этот выход вполне сознательно, он
ждет, ухватишься ты за такой вариант или нет. Грубо говоря, если ты просто
хирург, который их лечит за деньги, ты ни за что не полезешь выяснять
подробности о каком-то полковнике. Это не твое дело. А вот если попытаешься
сейчас как-то связаться с армянином, сделаешь хоть шаг в его сторону, значит,
ведешь совсем другую игру. Ведь ты не сумеешь обойтись телефонным разговором.
Тебе придется встретиться со своим приятелем, посидеть, бутылочку распить. А
факт такой встречи они засекут запросто.
— Значит, ты считаешь, что это — всего лишь третий этап
проверки?
— Безусловно, — кивнула Маша, — и я не сомневаюсь, будет и
четвертый, и пятый.
