— Да, серьезно! — усмехнулась Лиза. — Они только
познакомились, а она уже живет у него. Но главное, родители вообще не знают,
что она здесь. Ведь Машина мама — моя близкая приятельница. Маша — единственный
поздний ребенок, родители дрожат над ней. А она наврала с три короба, сказала,
будто отправляется с подругой в Севастополь, а сама собралась сюда с
мальчишкой-красавчиком.
— Да ну?! А где же мальчишка?
— В Москве! Он задержался по каким-то своим делам, Маша
приехала первая. А у него случился аппендицит. И осталась она здесь одна, у нее
вытащили последние деньги, в общем, после всяких приключений она и
познакомилась с этим доктором. Глупо, конечно, морализировать, но понимаешь, я
Машеньку знаю с пеленок. Все-таки одно дело — мальчик-сокурсник и совсем
другое…
Лиза нервничала и сбивалась. Глеб, слушая ее, думал о том,
какая странная получается цепочка: Ревенко — чеченец — Иванов — корреспондентка
— Маша Кузьмина. Все замыкается как бы на Маше и докторе. Но есть ли в этом
какая-нибудь логика? Глупо ведь думать, что эта влюбленная парочка, которой
дела нет ни до кого, причастна к убийству Иванова! С какого бока они связаны с
теми двумя, в пятнистых жилетах, бросившими труп в утренней роще?
— Глеб, ты меня слышишь? — обиженно спросила Лиза. — Почему
ты молчишь?
— Да, Лизонька, я тебя внимательно слушаю, — виновато
встрепенулся он, — я не понимаю, почему ты так нервничаешь. Ревенко — хороший
человек…
Тут подошел Арсюша с подносом, и они замолчали.
— Все обсуждаете Машку и ее хахаля? — мрачно поинтересовался
он.
— Как ты сказал? — подняла светлые брови Лиза. — Хахаль?
— Ну, любовник, жених — какая разница? — Арсюша деловито
принялся за шоколадное мороженое. — Мам, ну будто я не заметил! Что ты на меня
так смотришь? У Машки Кузьминой любовь до гроба, а ты мучаешься, не знаешь,
сказать тете Наташе и дяде Леве или нет. Я думаю, не надо. Не лезь в чужие
дела. Они начнут за сердце хвататься, тетя Наташа примется рыдать, дядя Лева —
грызть валидол и запивать валерьянкой.
— Валидол не грызут, а сосут, — поправил полковник.
Елизавета Максимовна смотрела на сына, подперев ладонью
щеку.
— Хорошо. Раз ты такой умный, скажи, тебя не смущает, что
этот доктор старше Маши лет на двадцать пять?
— Подумаешь? — пожал плечами Арсюша. — В жизни всякое
случается. А он — классный мужик Машка с ним не пропадет. И если хочешь знать,
с Санькой-красавчиком его не сравнить!
— О господи! Ты и это знаешь! Ты что, в курсе всех наших
институтских романов? Или выборочно?
— Выборочно, — кивнул Арсюша и тщательно облизал ложку, —
про Кузьмину я знаю. Про нее интересно. А про других — нет.
— Почему? — удивился Глеб.
— Ну как тебе объяснить? — Арсюша задумался. — Понимаешь,
большинство девиц считает, что они — самые красивые. Они только об этом и
думают. Вот разговаривает с тобой какая-нибудь фифа, спрашивает тебя о чем-то,
а ты чувствуешь, что ей до тебя дела нет. Она в это время как бы собой
любуется: «Ах, какая я красивая, ах, какая я обаятельная!» И сразу становится
скучно, будто с куклой говоришь. А Машка слушать умеет и в футбол играет, как
парень, и вообще…
— Футбол — это главное, — кивнул полковник, — куда ж нам без
футбола? Карточку дашь посмотреть визитную?
— Между прочим, это мне вручили. Мне лично! Доктор — мой
знакомый, а не ваш. Это ведь не тебе, Глебушка, он вывих вправлял.
— Вот и покажи. Любопытно взглянуть на первую визитную
карточку, которую вручили тебе, как взрослому.
— На, смотри! — великодушно разрешил Арсюша и вытащил
карточку из кармана.
* * *
— Видишь, как все просто? — спросила Маша, садясь в машину.
— Этот полковник — муж твоей преподавательницы?
— Муж у нее пианист. Известный.
— Интересно… Ты догадалась, что он полковник, только по
фамилии?
— Вадим, ну ведь у него на лбу написано: «Я — военный!» Ты
разве не заметил? И потом ходил мутный слушок по институту, будто у Белозерской
давний роман с каким-то полковником, чуть ли не разведчиком. А главное, когда в
голове все время вертится сочетание «полковник Константинов» и тебе называют
эту фамилию, сомнения отпадают сами собой.
— Значит, он отдыхает здесь с твоей преподавательницей и ее
сыном, а отец семейства, пианист…
— В Голландии. Учит тамошних музыкантов. А Арсюша — сын
Константинова.
— Почему ты так думаешь? — удивился Вадим.
— Я видела пианиста несколько раз, ходила на его концерты и
все гадала: на кого похож этот ребенок? А сейчас поняла, на кого. Значит, у них
роман не меньше десяти лет. Арсюше ведь десять.
— Не меньше одиннадцати. Ребенка еще вынашивают девять
месяцев.
— Бедный пианист, — вздохнула Маша, — Арсюша называет его
папочкой, а родного отца — Глебушкой. Но, в общем, я уверена в Константинове.
Если у Елизаветы Максимовны с ним роман одиннадцать лет, он не может быть
плохим человеком.
— Машенька, я не сомневаюсь, что он замечательный человек.
Но арестует меня за милую душу. И будет прав.
— За что? Ты врач, ты обязан спасать жизнь раненым.
— Раненым бандитам, за большие деньги.
— А почему за твой труд ты не должен получать деньги? Или ты
обязан лечить бандитов бескорыстно? Я, между прочим, читала Уголовный кодекс.
Там есть статья — о неоказании медицинской помощи. А об оказании помощи статьи
нет. В чем тебя обвинят? Что раньше не донес? А кому ты должен доносить? Этому
провокатору капитану Головне, про которого ты рассказывал? Да здесь же вся
милиция состоит из таких Головней!
— Машенька, — тихо попросил Вадим, — не надо обвинять весь
мир, оправдывая меня.
— Правильно. Тебя не надо оправдывать. Ты ни в чем не
виноват. И арестовывать тебя не за что.
— Передачи будешь мне носить? — улыбнулся Вадим.
— Ага, прямо сейчас, приедем и начнем сухари сушить. Только
хлеба надо купить подходящего, чтобы не крошился под ножом.
* * *
У Ларисы Величко был закупочный день. На рынок она всегда
отправлялась одна, без мужа. Ее Вова дурел от обилия людей и товаров, походив
пятнадцать минут вдоль рыночных рядов, жаловался, что голова кружится и в
глазах рябит, хныкал, как малый ребенок: «Пошли отсюда!»
А Лариса любила бродить по рынку, долго, с удовольствием
торговалась, закупала на несколько дней овощи, парную свинину, розовое соленое
сало, творог, травы и специи. Давно отпала нужда таскать продукты с ресторанной
кухни. Денег хватало на рыночные закупки — самые свежие и качественные.
