– Не знаю, но надо продумать и вариант без этих грызунов, а там глядишь, и они куда-нибудь приткнутся.
Калли пожал плечами: мол, делайте, как считаете нужным. Златко до поры до времени решил не обращать на это внимания.
– В связи со всем этим, – он провел рукой по кругу, – можно предположить, что кто-то насылает эти… дурные сны. И если мы оказались более крепкими, то те двое не выдержали.
– То есть ты думаешь, что кто-то за всем этим стоит? Что наши кошмары снятся не просто так, а кто-то это устроил? – на всякий случай переспросил Грым.
– Ага.
– Это может быть не только чья-то злая воля, – подал голос Калли.
– А что еще? – удивились Бэррин и тролль.
– Проклятое место, – тихо, но так, что услышали все, произнес эльф.
Парни снова помолчали, обдумывая эту мысль.
– Но я тут каждый год по нескольку раз останавливаюсь, – наконец нашел что возразить Синекрылый. – И никаких кошмаров никогда не было. И никаких самоубийц тоже.
– Да и кто проклинает таверну и постоялый двор? – хмыкнул Грым.
– Ну это-то как раз и понятно, – хмыкнул Златко. – Может, тут его плохо обслужили, или обворовали-ограбили, или служанка не дала… в особо грубой форме.
Тролль хохотнул, Светлый скривился.
– Место могли проклясть уже после твоего последнего визита, – тем не менее отозвался Калли. – К тому же бывают проклятия, которым требуется какое-то время, чтобы войти в силу. Порой очень большое. К тому же, Грым, проклятыми места становятся не только из-за насланных злых чар. Порой это случается… само собой. Например, если тут кто-то погиб… как-то нехорошо, или маг сильный был при жизни. Или еще какая трагедия случилось. Или богов чем-то прогневили. По-разному бывает. Есть, правда, два «но», сам их вижу. Первое, я бы скорее всего почувствовал подобное место. По крайней мере, никогда еще не бывало такого, чтобы не почувствовал.
– Ой, да ладно, а как же с тем храмом, где нас демон поджидал? – поддел Грым. – Ну поздней осенью.
– Это не проклятое место, – эльф вновь скривился. – Там обитало зло, но зло спящее, а не проклятие. Чувствуешь разницу?
– Нет.
– Неважно, – нетерпеливо оборвал Златко. Сегодня что-то эльф с троллем излишне много пререкались, а спать, между прочим, хотелось. – Одно «но» есть. А какое второе?
Калли немного смущенно подергал себя за прядь светлых волос.
– Ну… второе «но» очень совпадает с мыслью Грыма… Как-то не тянет все это на проклятое место. Я вот представляю его так: руины какие-нибудь, кладбище, тот же заброшенный храм, каменная площадка с полустершимися письменами где-нибудь в глухом лесу или на неизведанных холмах. – Эльфа, похоже, понесло. – М-да, а тут что – гуси да куры в курятнике или как это называется, конюшня с хорошим овсом, чадящий камин, разбавленное пиво…
– Да-да, разбавленное, – поддержал Грым, но Светлый не дал себя сбить с мысли:
– Пышногрудая подавальщица, толстый хозяин, более-менее приличная еда, пьяный смех по вечерам. Ой, да много всего, – махнул эльф рукой. – Разве так выглядит проклятое место? Где печать забвения, горечь безысходности, налет отчаяния? Где ужас, который охватывает совершенно на первый взгляд без причины? Где многовековая, но мертвая паутина, в конце концов?
– Ну уж, чего-чего, а паутины тут полно! – вновь влез тролль, но Калли опять не обратил на него внимания.
– Не-эт, никакое это не проклятое место. Обычное человеческое жилье. Тут даже сейчас, после двух трупов продолжают петь и веселиться, а ведь косвенный признак проклятого места – это то, что радость жизни в нем пропадает даже у самых беззаботных существ. Так что… скорее всего никакое это не проклятое место… пока. После двух самоубийц уже не знаю… В любом случае им магов направления Жизнь придется приглашать, чтобы какая зараза не прицепилась… В общем, вряд ли это проклятое место… Или же проклятие какое-то хитрое…
– А что, – заинтересовался Грым, – ушастый, а ты возьмешься за подобный заказ? Ну, очистить это место?
Калли уже открыл рот, чтобы сказать «нет», но потом передумал, прикинул свои возможности. У него удачно накладывалось выбранное магическое направление на его эльфийскую сущность.
– Только если хорошо заплатят, – выдал он.
Тролль загоготал.
– А вот это по-нашему! Ушастый, а ты еще не совсем безнадежен!
– Благодарю, – с непередаваемой иронией ответил тот, потом снова повернулся к Синекрылому. – Но во всем этом есть одна закавыка. – Эльф сделал паузу. – Если кто-то действительно повлиял на сны, то это должна быть ментальная магия. А она – твоя прерогатива, Златко.
Грым тоже смотрел на друга.
– Да, Синекрылый, ты не мог ее не почувствовать, – поддержал он.
Златко наконец отлепился от спинки кровати, сделал нервный круг по комнате, потом с ногами забрался на постель.
– Я уже долго об этом думаю, – Он взъерошил золотые волосы. – Помните, я говорил, будто что-то почувствовал.
Друзья закивали.
– Так вот… ощущение было, но очень слабое… То ли магия была несильная, то ли уже успела… – юноша попытался найти подходящее слово, – выветриться. Ну то есть магический фон пришел в норму.
– Странное какое-то воздействие получается, – медленно произнес Калли. – Или слабое… Но ведь два…
– Вот именно! – возмущенно прервал его тролль. – Два самоубийства, да еще и нам дрянь всякая снится! Ничего себе такое слабенькое! Что же тогда НЕ слабенькое?!
Златко и Калли неприкрыто содрогнулись.
– Да… трудно в это поверить, – продолжил эльф. – Или долговременного действия… То есть сначала воздействие, а потом уже результат.
Светлый, кажется, сам запутался.
– Да, что-то не так во всем этом. – Синекрылый даже смутился. – Но сильное я бы почувствовал! Ведь я специально проверял!
– А может, все проще? – Грым как-то нехорошо осклабился. – Допустим, этот кто-то – маг покруче нас и сумел все сделать без сучка без задоринки?
Его собеседники совсем скисли.
– Тогда нам можно и не пытаться в чем-то разобраться, – вздохнул Златко. – Более опытного и сильного мага мы не поймаем и не победим.
– Эй, что за пораженческие мысли? – Калли поднял голову и улыбнулся. – Все возможно, но ты сам, Синекрылый, говоришь, что надо делать то, что нам по силам, а там будь что будет.
Бэррин ответил на улыбку. Эта мысль была очень популярна в его семье. Если есть проблема, надо делать то, что может помочь ее решить, пусть это и не спасет полностью, но, по крайней мере, избавит от мук совести, кричащих о том, что ты мог, но ничего не сделал.
