Сегодня Эсси, казалось, немного ушла в себя. Когда Лила попытался вступить с ней в разговор, Эсси помотала головой, сделав жесткое отстраняющее движение в сторону Лилы, и начала рыться в своей ржавой продуктовой тележке. Из нее она достала древнее кухонное радио Филко и начала перебрасывать его из руки в руку. Ну и прекрасно, подумала Лила; пусть она играет в горячую картошку сколько душе угодно, если это помогает её расслабиться.
Когда она готовилась к перерыву на обед, Дженис Коутс подъехала на велосипеде.
— Шериф, — сказала она Лиле. — Есть разговор.
— Я больше не шериф, Дженис. Ты что, не читаешь Дулингский Вестник? Я просто еще один местный житель.
Коутс это нисколько не смутило.
— Хорошо, но тебе нужно знать, что исчезают люди. Сейчас их уже трое. Слишком много, чтобы быть совпадением. Нам нужен кто-то, кто разберется в этой ситуации.
Лила осмотрела тыкву, которую только что сорвала с лозы. Верхняя её часть была ярко-оранжевой, а нижняя — черной и гнилой. Она с силой бросила её на землю.
— Поговори с Комитетом по восстановлению или подними этот вопрос на следующем Собрании. Я на пенсии.
— Брось, Лила. — Коутс, сидевшая на велосипеде, скрестила свои костлявые руки. — Не надо мне этого дерьма. Ты не на пенсии, ты в депрессии.
Чувства, думала Лила. Мужчины почти никогда не хотели говорить о них, женщины же почти всегда были готовы. Что очень утомляет. Это стало сюрпризом. Ей пришла в голову мысль, что, возможно, придется пересмотреть некоторые из ее обид на стоицизм Клинта.
— Я не могу, Дженис. — Лила вышла из тыквенной грядки. — Мне жаль.
— Я тоже подавлена, — сказала Дженис. — Я больше никогда не увижу мою дочь. Это первое, о чем я думаю с утра и последнее, о чем я думаю перед сном. Каждый чертов день. И я скучаю по звонкам своих братьев. Но я не позволю, чтобы…
Позади них раздался глухой удар, за ним последовал слабый вскрик. Лила оглянулась. Радио лежало на траве рядом с Джингл, Пингл, и Рингл. Куклы смотрели в безоблачное небо своими плоскими, блаженными лицами. Эсси исчезла. В том месте, где она только что была, остался только коричневый мотылек. Мгновение он бесцельно трепетал, потом улетел, оставив за собой слабый шлейф запаха костра.
Глава 3
1
— Черт возьми! — Прохныкал Эрик Бласс. Он сидел на земле и смотрел вверх. — Ты это видел?
— Я все еще это вижу, — ответил Дон, глядя на стаю мотыльков, мчащихся над теннисными кортами в сторону старшей школы. — И чувствую запах.
Он дал Эрику свою зажигалку, так как это была идея Эрика (и для того, чтобы он мог правдоподобно перекинуть ответственность на ребенка, если кто-то об этом узнает). Эрик присел на корточки рядом с леди, лежащей в берлоге, наполненной мусором, щелкнул Зиппо, и приложил её к краю кокона. Кокон со вспышкой и треском загорелся, как будто внутри него был порох, а не сумасшедшая бездомная леди. Вонь была невыносимой, серной. Будто бы сам Бог разрезал сыр с плесенью. Старая Эсси мгновенно села — хотя вряд ли они могли видеть что-то большее, чем ее очертания — и, казалось, потянулась к ним. На мгновение, ее черты прояснились — черный и серебристый, как фотонегатив, — и Дон увидел, как ее губы превращаются в оскал. Еще вспышка, и от нее ничего не осталось.
Огненный шар поднялся на высоту четырех футов, казалось, что он вращается. А после огненный шар превратился в мотыльков — несколько сотен. От кокона или скелета не осталось никаких следов, да и трава, на которой лежала старая Эсси, не сильно обуглилась.
Это был не настоящий огонь, подумал Дон. Если бы он был настоящим, мы бы спеклись.
Эрик встал на ноги. Лицо его было очень бледным, глаза — бешеные.
— Что это было? Что произошло?
— Я не имею ни малейшего понятия, — сказал Дон.
— Эти Бригады Пылеуловителей, или как там они себя называют… были ли какие-либо сообщения от них, что при сжигании коконов, те превращаются в летающих жуков?
— Не то, чтобы я знал. Но, может быть, они просто не сообщали об этом.
— Да, возможно. — Эрик облизал губы. — Нет причин, почему она должна быть какой-то особенной.
Да, нет никаких причин, по которым Старая Эсси могла бы отличаться от любой другой спящей женщины в этом мире. Но Дон мог высказать одну мысль, почему некоторые вещи в Дулинге могут быть другими. Здесь все может быть по-другому, потому что здесь находилась особенная женщина, которая спала без кокона. И которая просыпалась, снова и снова.
— Ну же, — сказал Дон. — У нас есть работа на Эллендейл-стрит. Считать сука-сумки. Записывать фамилии. Что случилось здесь… этого не было. Понятно, напарник?
— Понятно. Абсолютно.
— Ты не собираешься кому-либо говорить об этом, не так ли?
— Господи, конечно нет!
— Хорошо.
Но я бы мог поговорить об этом, подумал Дон. Но не с Терри Кумбсом. Дону понадобилось всего пару дней, чтобы прийти к выводу, что этот человек бесполезен. Как-там-биш-это-называется, свадебный генерал. И у него, казалось, была проблема с выпивкой, что делало его действительно жалким. Люди, которые не могли контролировать свои желания, бесили Дона. Этот парень Фрэнк Джиари, которого Терри назначил своим главным помощником… вот тот был смышлёным котом, и был крайне заинтересован в той женщине, Эви Блэк. Он скоро её оттуда вытащит, очень скоро. Он был тем, с кем можно было об этом поговорить, если бы возникла нужда.
Но сначала ему нужно было подумать об этом.
Очень хорошо.
— Дон?
Они вернулись в пикап.
— Да, парень?
— Она нас видела? Казалось, что она видит нас.
— Нет, — сказал Дон. — Она ничего не видела, просто взорвалась. Не будь нытиком, Младший.
2
Терри сказал, что хочет вернуться домой и подумать об их следующем шаге. Фрэнк, уверенный, что следующим шагом действующего шерифа будет попытка проспаться, сказал, что это хорошая идея. Он проводил Терри до входной двери, а затем поехал прямо в департамент шерифа. Там он нашел Линни Марс, вышагивающую кругами с ноутбуком в руках. Вокруг её ноздрей образовалась корочка от белого порошка. Ее щеки были насыщенно красного цвета. Ее глаза были мутными и запавшими. Из ноутбука доносились до боли знакомые звуки хаоса.
— Привет, Пит.
Она называла его Пит со вчерашнего дня. Фрэнк не удосужился ее поправить. Если бы она даже и вспомнила, что он был Фрэнком, через несколько минут она все равно звала бы его Питом. Краткосрочная потеря памяти была распространена среди женщин, которые все еще бодрствовали. Их лобные доли плавились как масло в горячей кастрюле.
— Что ты смотришь?
— Видео с Ю-Тьюба, — сказала она, не замедляя хода. — Я могла бы смотреть и за столом, я знаю, экран Гертруды гораздо больше, но каждый раз, когда я сажусь, я начинаю уплывать. Уж лучше я буду ходить.
