– Значит, вы не считаете, что эти убийства связаны, – сказала Джейн.
– Чтобы согласиться с вами, мне нужно больше информации. – Доктор Цукер закрыл блокнот и посмотрел на Мауру. – Дайте мне знать, когда она у вас появится.
Доктор Цукер вышел из комнаты, а Маура осталась на своем месте, смиренно глядя на документы, лежащие на столе.
– Оказалось, что это труднее, чем я надеялась, – сказала Джейн.
– Однако он прав, – признала Маура. – У нас пока нет достаточных свидетельств того, что действовал один убийца.
– Но ты видишь связь, и мне этого вполне достаточно.
– Не знаю почему.
Джейн подалась вперед:
– Потому что обычно ты не полагаешься ни на какие прозрения. Ты всегда исходишь из такой занудливой вещи, как свидетельства. Когда у тебя случилось прозрение в прошлый раз, я тебе не поверила, но ты оказалась права. Ты увидела связь там, где ее не видел никто, включая меня. Так что на сей раз я собираюсь к тебе прислушаться.
– Не уверена, что ты поступаешь правильно.
– Только не говори мне, что теперь у тебя появились сомнения.
Маура собрала документы:
– Мы должны найти что-то общее у этих жертв. Что-то такое, что связывало их с убийцей.
Она положила фотографии Тимоти Макдугала с места преступления в папку и уже собиралась закрыть ее, но остановилась, глядя на изображение. Воспоминание внезапно всплыло на поверхность, воспоминание о солнечном свете, проникающем сквозь витражное стекло.
– Что? – спросила Джейн.
Маура не ответила. Он нашла фотографию Кассандры Койл и положила рядом с фотографией Тимоти на пристани. Две разные жертвы – мужчина и женщина. Мужчина утыкан стрелами, у женщины вырезаны глаза.
– Как же я не увидела этого раньше? – пробормотала Маура.
– Не хочешь сказать, что у тебя на уме? – спросила Джейн.
– Пока нет. Сначала мне придется провести кое-какое расследование. – Маура сунула фотографии в папку и направилась к двери. – Нужно проконсультироваться кое с кем.
– С кем?
Маура остановилась в дверях.
– Пожалуй, я тебе не скажу, – ответила она и вышла из комнаты.
17
Ничейная земля. Таким было соглашение: какое-нибудь публичное место, где они оба будут обязаны вести себя как профессионалы. Разумеется, они не могли встретиться в доме Мауры, где столько раз встречались прежде и где искушение будет шептать им из спальни. Не могли они встретиться и в церкви Пресвятой Богородицы, где кто-нибудь из церковного персонала или прихожан мог снова увидеть их вместе и удивиться. Нет, кафе на Хантингтон-авеню было гораздо более безопасной территорией, а в три часа дня здесь всегда достаточно тихо, чтобы они могли посидеть сколько надо, никем не замеченные и не потревоженные.
Маура пришла первой и выбрала кабинку в дальнем конце кафе. Села спиной к стене, словно наемный убийца, ожидающий появления врага, разве что настоящим ее врагом был не Дэниел, а ее собственное сердце. Она заказала кофе. Еще и первого глотка сделать не успела, а сердце уже колотилось как сумасшедшее. Чтобы отвлечься, Маура вытащила папки с делами и стала изучать фотографии с места преступления. Ну разве это не извращение – то, что сцены насилия и смерти успокаивают ее? Мертвецы всегда были хорошим обществом. Они ничего не требовали, не ждали никаких услуг.
Не вызывали никаких желаний.
Она услышала, как открылась дверь кафе, и увидела Дэниела. В зимнем пальто, в шарфе, он вполне мог оказаться очередным клиентом, который, спасаясь от холода, хочет согреться чашечкой кофе, но Дэниел Брофи не был каким-то обычным клиентом. Официантка, раскладывавшая столовые приборы на столике, замерла и проводила его взглядом. И неудивительно. Темноволосый, в черном длиннополом пальто, он напоминал мрачного Хитклиффа
[15], шагающего из болот. Дэниел не заметил на себе взгляда официантки – он увидел Мауру и не сводил с нее глаз, идя прямо к ней в кабинку.
– Как давно это было, – тихо сказал он.
– Не так уж давно. В апреле, кажется.
На самом деле она помнила точную дату, время и обстоятельства их последней встречи. Как и он.
– Станция «Роксбери-Кроссинг», – произнес Дэниел. – Вечер, когда убили того отставного копа.
Места совершения преступлений – вот где они теперь встречались. В то время как Маура занималась мертвецами, на долю отца Дэниела Брофи, капеллана бостонской полиции, доставались живые, сломленные горем, травмированные люди, зачастую тоже своего рода жертвы преступления. У Дэниела и Мауры были там свои, не пересекающиеся обязанности и никакого повода заводить беседы. Но Маура всегда чувствовала его. Даже если они ни разу не встречались взглядом, она знала, что он поблизости, и испытывала волнение в своей упорядоченной вселенной.
Теперь эта вселенная опрокинулась.
Дэниел снял пальто и размотал шарф, обнажив воротник священника. Неумолимая белая полоска представляла собой всего лишь кусочек накрахмаленной ткани, но обладала властью разделять двух любящих людей.
Избегая смотреть на воротник, Маура спросила:
– Ты ушел из полиции? Я перестала видеть тебя на местах преступлений.
– Последние шесть месяцев я провел в Канаде. Вернулся всего несколько недель назад.
– В Канаде? Почему в Канаде?
– Для ретрита
[16]. Я попросил. Мне нужно было на время уехать из Бостона.
Маура не стала спрашивать о причинах, которые вынудили его уехать. Морщины на его лице стали глубже, в темных волосах появились новые седые пряди. Он не из Бостона убегал – от нее.
– Я удивился, когда ты позвонила сегодня, – сказал Дэниел. – Во время нашего последнего разговора ты попросила больше не искать встреч с тобой. Это было нелегко, но я хочу только того, что лучше для тебя, Маура. И всегда только этого хотел.
– Дэниел, речь не о нас. Это насчет…
– Принести вам что-нибудь, сэр?
Они оба подняли голову и увидели официантку возле их столика.
– Кофе, пожалуйста, – попросил Дэниел.
Они молчали, пока официантка наливала кофе ему и доливала Мауре. Что подумала она об этой странной паре, молча сидящей с мрачным видом в кабинке? Возможно, она предположила, что это пасторская беседа, что Маура ищет слов утешения у своего священника? Или эта женщина видит больше, понимает больше?
Только после того, как официантка ушла, Маура сказала Дэниелу:
