– Отличная идея, Фил, – говорит Марк, похлопывая его по спине. – Хорошо, что ты подумал, как поддержать нашу Холли.
– Это не от меня, – признается Фил, раздраженный тем, что он сам до этого не допер. – Курьер только что привез.
Все пялятся на меня, пока я снимаю целлофан и смотрю на дюжину роз на длинных стеблях, обрамленных гипсофилами и пышной листвой. Дрожащими пальцами я перебираю ветки, но пальмовых листьев в букете не нахожу.
– Там есть карточка, – говорит Одри. Она, как обычно, всюду сует нос – наверное, выискивает что-нибудь такое, что можно будет использовать против меня. – От кого это?
Они втроем нависают над моим столом, и мне не остается ничего другого, кроме как открыть конверт в их присутствии. Послание внутри короткое и вполне откровенное.
«Я скучаю без тебя. Эверетт».
Фил прищуривается:
– Кто такой Эверетт?
– Человек, с которым я встречаюсь. Мы виделись несколько раз.
Марк ухмыляется:
– О, в воздухе запахло любовью! Ну, друзья, давайте за работу. Пусть Холли насладится цветами.
Они возвращаются к своим столам, и я чувствую, как мое тело расслабляется. Всего лишь невинный букет от Эверетта, беспокоиться не о чем. Я не видела его после автограф-сессии Виктории Авалон, когда была настолько потрясена, что убежала от него. Бутылка вина, которую он привез, так и стоит неоткрытая на моем кухонном столе в ожидании его следующего визита. Он всю неделю слал мне эсэмэски, писал, что хочет меня увидеть. Этот человек не сдается.
Мой телефон разражается трелью. Послание. Конечно, от Эверетта.
«Получила цветы?»
Я отвечаю: «Они очень милые. Спасибо».
«Встретимся после работы и выпьем?»
«Не знаю. Мир вокруг сошел с ума».
«Я могу сделать его лучше».
Я смотрю на желтые розы на моем столе и вдруг вспоминаю первую великолепную ночь с Эвереттом. Как мы лихорадочно цеплялись друг за друга, словно животные в течку. Я вспоминаю, каким он был неутомимым любовником и как он точно знал, чего я хочу от него. Может быть, именно это мне нужно сегодня ночью. Для поднятия духа. Горячую, здоровую дозу секса.
Он присылает еще одну эсэмэску: «Паб „Роза и чертополох“? 17:30?»
Помедлив мгновение, я отвечаю: «ОК. 17:30».
«До встречи».
Я кладу телефон и сосредоточиваюсь на сопроводительном письме, которое пытаюсь написать. С отвращением печатаю: «Я ненавижу мою РАБОТУ!!!», потом нажимаю клавишу «Delete» и отправляю черновик в небытие. Нет, работать сегодня бессмысленно. И вообще, уже пять часов.
Я выключаю компьютер и собираю свои заметки по идиотскому роману Сола Грешема. Поработаю над письмом дома, где мне не нужно будет мириться с язвительными замечаниями Одри и исполненными страдания взорами Фила. Я заглядываю в сумочку, чтобы убедиться, что пистолет никуда не делся. «Женский пистолет», – сказал отец, передавая его мне тем вечером в кухне. Небольшой, так что руки не оттянет, но достаточно мощный, чтобы сделать свое дело без особой отдачи. Холодный пистолет в руке – ощущение незнакомое, но успокаивающее. Мой маленький помощник.
Я перекидываю сумочку через плечо и выхожу из офиса, готовая встретить то, что встанет у меня на пути.
* * *
Эверетта в «Розе и чертополохе» нигде не видно. Я выбираю столик в углу и, оглядывая зал, прихлебываю «Каберне Совиньон». Уютный паб на манер клубного, повсюду темное дерево и медная фурнитура. Я никогда не была в Ирландии, но именно такими я и представляю их старые пабы: в камине потрескивает огонь, а над каминной полкой висит золотая арфа «Гиннесса»
[20]. Но в этом пабе клиенты молодые и хипповые, деловые ребята в оксфордских рубашках с шелковыми галстуками, и даже на женщинах костюмы из ткани в тонкую полоску. После долгого дня обтяпывания сделок они приходят сюда расслабиться, и паб на моих глазах заполняется клиентами.
Я смотрю на часы: 18:00. Эверетта все еще нет.
Поначалу я замечаю только слабое пощипывание на коже лица, словно по ней прошелся ветерок. Я знаю: исследованиями доказано, что человек в действительности не может ощущать на себе чужие взгляды, но, повернув голову, чтобы понять, откуда у меня возникло такое ощущение, я тут же замечаю женщину, которая обшаривает меня глазами, сидя у стойки бара. Ей под пятьдесят, в ее каштановых волосах красивые седые пряди, она выглядит как моя постаревшая и порыжевшая копия, но с двумя дополнительными десятилетиями уверенности в себе. Наши глаза встречаются, и правый уголок ее рта кривится в улыбке. Она отворачивается и что-то говорит бармену.
Если Эверетт не придет, то в баре определенно найдется несколько других искусительных вариантов.
Я достаю телефон и проверяю, не пришли ли новые послания. Ничего от Эверетта. Я набираю ему текст, когда на моем столе неожиданно появляется стакан с красным вином.
– Это то самое вино, что вы пили прежде. С наилучшими пожеланиями от дамы у бара.
Я смотрю в ту сторону – каштановая дама улыбается мне. Я чувствую, что уже встречалась с ней, только не помню где и когда. Знаем ли мы друг друга или просто у нее одно из таких лиц, таких улыбок, которые вызывают ощущение чего-то знакомого? Передо мной стоит бокал каберне, темный, как чернила, в этом баре, залитом светом из камина. Я думаю обо всех тех руках, через которые прошло это вино, прежде чем попасть ко мне на стол, – от фермера и винодела до бутилировщика. Потом оно прошло через руки бармена, который налил его в бокал, потом – официантки, которая поставила его передо мной, плюс бессчетное множество других невидимых рук. Когда думаешь об этом, то бокал вина кажется тебе творением эльфов, и ты не можешь знать, не желает ли один из этих эльфов тебе зла.
Раздается трель моего сотового – послание от Эверетта.
«Ради бога, прости. Неожиданная встреча с клиентом. Сегодня не смогу. Позвоню завтра».
Я не беру на себя труд отвечать ему. Вместо этого я беру бокал и начинаю раскручивать его содержимое. Я уже попробовала это каберне – более чем средненькое, не заслуживает второй порции, но я думаю не о вине, а о том, каким будет мой следующий шаг. Пригласить ее за мой столик и позволить игре начаться?
31
– Что она делает, черт бы ее подрал? – возмутилась Джейн.
В ее наушнике голос Тама почти потерялся в фоновых шумах паба:
– Она не пьет, только раскручивает.
– Мы ее предупреждали. Говорили, что он опаивает своих жертв. – Она повернула голову к Фросту, который сидел рядом с ней в машине. – Эта коза хочет, чтобы ее грохнули?
– Так, постой, – сказал Там. – К столу Холли подходит женщина. Говорит ей что-то.
