Но это не останавливало ни Фрэнка, ни Фрэнка-младшего: они поглощали бокал за бокалом в честь триумфа Риццоли. Если это было правосудие, то за него приходилось платить огромную цену. Джейн вспомнила изъеденное раком тело Эрла Девайна на столе в морге, где открылась его трагическая тайна. Она подумала о Мартине Станеке, который ушел в могилу, отстаивая свою невиновность.
Что, если он говорил правду?
– Ты что такая мрачная, Джейни? Давай-ка получай удовольствие, – сказал отец, распиливая кусок говядины на своей тарелке. – Сегодня вечером мы празднуем!
– Ну, я не то чтобы установила мир во всем мире или что-нибудь в таком роде.
– Ты не считаешь, что хорошо сделанная работа достойна тоста под шампанское?
– Это не шампанское, а просекко, – пробормотала Анжела, но ее, похоже, никто не услышал.
Она сидела на дальнем конце стола, опустив плечи. К еде на своей тарелке она так и не прикоснулась. Ее муж и сын обжирались плодами ее трудов, а Анжела даже вилку в руки не брала.
– Мне не нравится, как завершилось это дело, – сказала Джейн.
– Мертвый преступник – проблема решена. – Ее брат рассмеялся и ущипнул Джейн за руку.
– Он ударил мамочку! – заволновалась Реджина.
– Я ее не ударял, малышка, – возразил Фрэнки. – Это был щипок победы.
– Ударил, я видела!
Джейн поцеловала рассерженную дочку в голову:
– Все в порядке, котенок. Дядя Фрэнки так играет.
– Потому что так поступают взрослые, – добавил Фрэнки.
– Ты бьешь людей? – Реджина нахмурилась.
«Устами младенца».
– Ты должна научиться стоять за себя, детка. – Фрэнки поднял кулаки и начал шутливо боксировать с племянницей. – Ну же, покажи дяде Фрэнки, как ты умеешь давать отпор.
– Прекрати, – велела Анжела.
– Да ведь это для забавы, ма.
– Она маленькая девочка. Ей ни к чему учиться драке.
– Очень даже к чему. Она – Риццоли.
– Формально она Дин, – сказала Джейн, посмотрев на своего неизменно покорного мужа.
– Но в ней течет кровь Риццоли. А все Риццоли знают, как постоять за себя.
– Нет, мы не знаем. – Лицо Анжелы покраснело, глаза загорелись вулканическим блеском. – Некоторые из нас не умеют постоять за себя. Некоторые Риццоли трусы. Например, я.
Фрэнки с набитым ртом уставился на мать:
– Ты это о чем, ма?
– Ты меня слышал. Я трусиха.
Фрэнк-старший положил вилку:
– Что тут у нас происходит?
– У нас тут происходишь ты, Фрэнк. И я. Все это – одна большая жопа.
Реджина взглянула на Габриэля:
– Папочка, она сказала гадкое слово.
Покраснев еще сильнее, Анжела посмотрела на внучку:
– Ах, детка, прости. Да, я сказала. Сказала гадкое слово. Прости. – Она отодвинула стул и встала. – Бабушке нужна передышка.
– Вот уж точно! – прокричал Фрэнк в спину уходящей в кухню Анжеле. Он оглядел сидящих за столом. – Не знаю, что это она взбеленилась. В последнее время она хандрит.
Джейн поднялась:
– Пойду поговорю с ней.
– Нет, оставь ее. Пусть возьмет себя в руки.
– Ей нужно, чтобы кто-нибудь ее выслушал.
– Как знаешь, – проворчал Фрэнк и потянулся за бутылкой просекко.
«Маме определенно нужна передышка. Хотя бы для того, чтобы избежать обвинения в убийстве».
Анжела стояла перед кухонным столом, зловеще поглядывая на подставку с поварскими ножами.
– Знаешь, мама, с ядом будет гораздо аккуратнее, – сказала Джейн.
– Какая доза стрихнина смертельна?
– Если я скажу, то мне придется тебя арестовать.
– Это не для него. Для меня.
– Мама?..
Анжела с несчастным видом повернулась к дочери:
– Я не могу, Джейн.
– Очень на это надеюсь.
– Нет, я хочу сказать, не могу больше – вот это все. – Анжела показала на грязные кастрюли и сковородки в раковине, на плиту, заляпанную жиром. – Та же ловушка, в которой я была прежде. Его это очень даже устраивает. Но не меня. Я, правда, сделала попытку. Но смотри, к чему это привело.
– Ты готова проглотить стрихнин.
– Именно.
За закрытой дверью раздавался мужской смех. Фрэнк и Фрэнки гоготали, поглощая еду, любовно приготовленную Анжелой. Чувствовали ли они заботу, с которой она подавала ростбиф и картошку? Было ли у них хоть малейшее предчувствие того, что сейчас в кухне, за закрытой дверью, принимается решение, которое изменит все будущие обеды за этим столом?
– Я сделаю это, – сказала Анжела. – Уйду от него.
– Ах, мама.
– Только не пытайся меня отговорить. Я либо уйду, либо умру. Клянусь тебе, я зачахну и умру.
– Я не собираюсь тебя отговаривать. Вот что я сделаю. – Она положила руки на плечи матери и заглянула ей в глаза. – Я помогу тебе собраться. А потом заберу к нам.
– Прямо сейчас?
– Если ты этого хочешь.
У Анжелы выступили слезы на глазах.
– Хочу. Но я не могу тебя стеснять. У тебя маленький дом.
– Ты пока можешь поспать в комнате Реджины. Она будет рада своей бабушке.
– Это только на время, я тебе клянусь. Боже, твой отец сейчас закатит сцену.
– Нам не обязательно его оповещать. Пойдем наверх, соберем вещи.
Они вдвоем вышли из кухни. Фрэнк и Фрэнки настолько были погружены в мужской разговор, что даже не заметили, как женщины прошли по столовой, но Габриэль вопросительно посмотрел на Джейн. Конечно, ее муж не мог не заметить. Габриэль замечал все. В ответ Джейн покачала головой и последовала за матерью на лестницу.
В своей комнате Анжела вытащила ящики комода и извлекла оттуда свитера и нижнее белье. Взяла только то, что могло понадобиться на несколько ночей. Ей придется вернуться за остальной одеждой в отсутствие Фрэнка, чтобы он ей не помешал. Два года назад, когда у Фрэнка случился короткий приступ помешательства с участием крашеной блондинки, он ушел от Анжелы, но он определенно не позволит уйти Анжеле от него. Учинит скандал. Если же они уйдут быстро, то он, возможно, и не заметит, что его жена покинула дом.
Джейн отнесла чемодан вниз, где Габриэль уже ждал у входной двери.
– Помочь? – тихо спросил он.
– Отнеси это в машину. Мама едет с нами.
Габриэль не спорил, не задавал вопросов. Он уже оценил ситуацию, понял, что нужно делать, и без слов вынес чемодан из дома.
