Мы бросили якоря, и я направился к берегу на лодке. Нам кинули конец.
Навстречу выступил пожилой, одетый в камуфляж мужчина с хитрыми, чуть раскосыми глазами. Это Алексей, их старший. У них у всех два имени – русское и свое. Русским они пользуются для сношений с внешним миром. Свое – только для своих.
– Алексей.
– Александр…
Обнялись.
– Как жизнь?
– Только держись…
– Слышал, ты чуть не погиб.
Вот так вот. Уже знают.
– Было дело.
– Оберег наш носишь?
– Ношу.
– Он тебе и помог.
У меня действительно есть их оберег, ношу вместе с ключами. Этот оберег – устанавливает связь человека и Шочынавы, их верховного божества. Как объяснил мне Алексей, он нужен для того, чтобы человек смог реализовать все, зачем он родился, и никто не смог бы ему помешать в этом. Как-то так.
– Наверное. Слушай, Алексей. Поговорить бы надо.
– Давай поговорим…
Марийская национальная кухня очень своеобразна. Основная традиционная пища марийцев – суп с клецками (лашка), вареники с начинкой из мяса или творога (подкогыльо), вареная колбаса из сала или крови с крупой (сокта), вяленая колбаса из конины (каж), слоеные блины (команмелна), творожные сырники (туара), отварные лепешки (подкинде), печеные лепешки (салмагинде). Для национальной кухни характерны также специфические блюда из мяса белки, ястреба, филина, ежа, ужа, гадюки, из муки из сушеной рыбы, конопляного семени. Есть такое способен не каждый. Но если хочешь подружиться…
– Алексей…
* * *
– Скоро сюда придут люди из Новгорода. Нам надо встретиться.
Алексей пожал плечами.
– Но есть проблемы.
* * *
– Может начаться междоусобная война. Совсем скоро.
Алексей снова пожал плечами.
– Я знаю, что ты мне скажешь. Что это не наше дело.
– Это дело вас, русских.
– Раньше было.
* * *
– Ты что, не знаешь, сколько в лесах уголовников?
– В наших – нет.
Верю. Охотно верю. Уголовники их леса десятой дорогой обходят. Говорят, что там людей приносят в жертву.
– Но будут.
– Как Бог даст.
– Алексей. Посмотри, что происходит вокруг. Смерть кругом.
Алексей кивнул, но ничего не сказал. С ними вообще тяжело разговаривать.
– Все люди пытаются выжить, но по-разному. Кто-то как раньше. А кто-то рабов завел и бандитствует.
* * *
– Если победят люди – будет жизнь людская. А если бандиты – бандитская. Ты что выбираешь?
* * *
– Молчишь? Напрасно. Потому что, если бандитская верх возьмет, они вас перебьют. Рано или поздно, но перебьют. Навалятся с Новгорода, с Вятки. Ты должен помнить, сколько в Новгороде колоний было – там ведь совсем не чистили.
* * *
– И тебе тоже надо выбрать – как и всем вам.
* * *
– Может, с тобой уже с той стороны говорили, хотели вас нанять как наемников. Не исключаю. Но надо помнить самое главное. Мы народ, и вы – народ. А бандиты – это не народ, это выродки.
– Поздновато же ты, русский, вспомнил, что мы – народ.
– Алексей. Какой я, на хрен, русский – я человек, как и ты. И просто пытаюсь выжить. Оглянись. Нет больше России. И мира привычного нет. Есть люди. Есть бандиты. И есть твари.
Алексей долго молчал. Потом заговорил:
– Ты кое-что знать должен.
– Что именно?
– Началось все с Москвы.
– Что началось?
– Всё.
О так-так…
– Откуда знаешь?
– Какая разница, русский. Знаю – и все. Когда те глупые люди поняли, что они натворили, они пытались пробраться сюда, тут есть секретный институт. Лекарства всякие делают.
– И? У них получилось?
– Не знаю, русский. Знаю, что того, кто это затеял, убили тут, неподалеку.
– Как его звали?
– Бурко.
Бурко… что-то знакомое.
– Кто его убил?
– Ветер знает. Ты бы лучше спросил, что было потом.
– И что было потом?
– Те, кто выжил, ушли в Новгород. Владимир, с которым ты хочешь говорить, – из них. Он предатель.
– Вот как.
– У них все еще есть та самая зараза. От которой умер мир. Думаю, они готовятся и вас заразить.
О как!
Если так подумать… то некоторые вещи становятся яснее. Например, мне не давала покоя странная позиция республиканского руководства. Как будто им наплевать и сражаюсь я один. Но все становится намного понятнее, если предположить, что нам пригрозили вот этим. Будете рыпаться – станете такими же, как Москва. Нет – договоримся.
Чтобы такому противостоять, нужно особенное мужество. А людей таких мало. Это раньше шли в полный рост в атаку на пулеметы и писали кровью – погибаю, а не сдаюсь. Сейчас мало таких осталось, привыкли договариваться.
Но если даже республика и договорилась – то остаюсь я. Я как бы сам по себе. И на это можно ссылаться. Потому мне не помогают – но и не мешают особенно.
У нас в республике нет фармацевтики. Совсем. Если и хотели бы вакцину сделать – нечем и не на чем.
А я-то думал, нас Градом накроют. А оно вон как… пострашнее будет.
– Ты решил?
– Нет, я такое не решаю.
– Тогда скажи тем, кто решает.
– Скажу.
Кто главный у марийцев – я не знал. Скрытный народ, думаю, почти никто не знает. Чертов поволжский Бермудский треугольник.
– Но для себя ты решил?
– Сегодня Владимир приедет?
– Да.
– Думаю, они тебя тоже захотят сделать ходящим мертвым, русский. И может быть, прямо сегодня. Потому надень перчатки глухие и пропитай спиртом, я знаю, что у вас есть. Ничего у них не ешь, и не пей, и перчаток не снимай. Потом еще раз спиртом брызни. И потом тоже перчатки носи и будь осторожнее.
Теперь очередь молчать была моя.
Алексей рассмеялся.
– Напугал я тебя, русский?
– Есть такое.
– Мои слова стоят тысячи патронов?
– Без вопросов.
– Тогда еще две винтовки дай. А то патроны есть, а винтовки нет – нехорошо.
Вернулся на катер.
