– И чо предлагаешь?
– А ты бы что предложил?
Лысому было не по себе. Совсем не по себе.
Совсем.
Все вокруг представляло угрозу. Шорох в листьях – кто-то приближается. Казалось, что смотрят и в спину, и сверху…
Градом катил пот.
Чтобы немного успокоиться, Лысый проглотил пару таблеток – их перед майданом выдавали, говорили – для смелости. Немного полегчало.
Что за жизнь сучья…
Он начал жалеть, что пристрелил Катьку. Ну и чо, что он ее застал – будто он ей не изменял. И чо теперь? Он вернется в дом, где два трупа?
Пипец.
В место, где Я радуюсь,
ноги Мои приносят Меня.
Если ты придешь в Мой дом,
Я приду в твой.
Если ты не придешь ко Мне,
Я не приду к тебе…
Бред…
Зачем он это сделал? Ну зачем…
Не судите, да не судимы будете.
Ибо каким судом судите, таким будете судимы;
и какою мерою мерите,
такою и вам будут мерить.
Заткнись!
Он достал упаковку, проглотил еще две таблетки. От кислого вкуса во рту чуть не вырвало, но он заставил себя зажевать их.
Только молчи.
Он вдруг увидел, что Катька стоит рядом. Она была в том костюме для фитнеса, как он первый раз ее увидел…
Слеза потекла по щеке. Потом вторая.
– Кать, прости меня. Я… я не знаю, зачем я это сделал.
* * *
– Прости, ладно?
* * *
– Я псих, я знаю. Но я… я люблю тебя, да?
* * *
– Не молчи, Кать!
* * *
– Не молчи, скажи что-нибудь!
* * *
– Не молчи! Не молчи, с…а!
Он вдруг увидел, что Катьки нет. Она ушла.
– С…а! – расплакался он. – С…а! Все вы с…и!
А потом его начала захлестывать ярость. Ярость, поднимающаяся откуда-то из нутра и занимающая его всего, без остатка. Ярость и ненависть ко всему миру.
С…и!
Думаете, вы такие умные? Хрен вам!
Вы такие же, как и все. Под одним Богом ходите.
Под одним.
И умираете – так же, как и все.
С…и! С…и!
Решение пришло мгновенно – винтовка!
Винтовка…
Вытерев рукавом слезы, он подхватил винтовку, приложился. Видно было плохо… линзы, что ли, запотели… плевать!
Он протер линзы. Снова приложился.
Палец – лег на спуск…
– Короче, домолвились, да?
– Только фишка на тебе, мы здесь ничего не знаем.
– Не вопрос.
И тут начальник охраны у Кривого, бывший альфовец с Донецка, резко спросил:
– Это что?
Первым выстрелом Лысый промахнулся. Он был не в том состоянии, чтобы попасть. Этот выстрел и услышал дончанин, несмотря на глушитель. Зато второй пришелся так, как он вряд ли бы попал, если бы целился специально – в голову Кривому…
Моряк со всем его опытом знал, что всегда прав тот, кто выстрелит первым. Все, что было – пох, пох все, кроме меда. Главное – первым.
И потому – когда от головы сидящего напротив Кривого отвалился какой-то кусок, а стоявший за его спиной альфовец медленно, как в замедленной съемке, выхватывал ствол – Кривой толкнулся ногами и упал на спину, переворачивая стол. Это самое быстрое, что можно было сделать. И выкрикнул одно только слово:
– Мочи!
Со всех сторон засвистели пули… боевики обеих сторон были размещены полукругом, у харьковских было огромное преимущество – два пулеметных комплекса «Раптор». Это «ПКМы», только питающиеся из рюкзака по гибкому рукаву, лентами по пятьсот. Их шквальный огонь, а пулеметчики уцелели оба – в момент проредил ряды луганских и заставил выживших залечь, беспорядочно огрызаясь. Надо было помнить еще о том, что, если рядом упал твой друг, убитый или тяжело раненный, надо добить. Пока он не обратился и не укусил тебя.
Кто-то под огнем подбежал к валяющемуся Моряку и, схватив его за эвакуационную петлю, потянул назад. Моряк не сопротивлялся, он стрелял из положения лежа из «Глока» по всему, что видел. Пофиг все, главное – первым.
Но затем преимущество начало переходить к луганским.
Просверкнула трасса с БМП-2, очередь легла совсем рядом, вздыбив землю. Против 2А42 защиты не было – впорет так впорет…
Моряка уже дотащили до своих – это был Лача, грузин, он с ним еще с Мариуполя был знаком. На грузин можно было полагаться больше, чем на своих украинцев – не бросят, вытащат. Там целая грузинская рота была.
– Чо было?! – оскалился он.
– Валим!
* * *
– Валим, валим, валим!
Наводчик БМП внес поправку – следующая очередь ОФЗшек угодила точно в одного из пулеметчиков – тот позицию не менял, и вот итог. Только куски мяса брызнули в разные стороны.
– Валим!!!
За спинами глухо, но отчетливо где-то вдалеке взревел танковый дизель…
Со стороны харьковских выскочил БТР-4, открыл прикрывающий огонь из 30-мм пушки. БТР-4 был, вероятно, лучше всех постсоветских БТР, за исключением «Бумеранга» и новых «КамАЗов». Кормовой вход, дополнительная броня и тридцатимиллиметровая пушка с тепловизионным каналом. Когда была война – ополченцы боялись этой машины больше, чем танков, ходили слухи, что она наводится автоматически на людей, а пушка 30 мм шансов не оставляет. Хотя все дело в современном прицельном комплексе с тепловизионным каналом – никакого сравнения с подслеповатой оптикой обычного БТР-80
[17].
– Ходу!
Справа от БТР встал фонтан земли, мехвод резко сдал, чтобы сменить позицию. Им приходилось бежать по полю, петляя.
Когда до бронетранспортера оставалось метров двадцать – танкисты все же достали бронетранспортер. Снаряд пробил борт, и БТР вспыхнул, стреляя во все стороны красным, как фейерверк…
Но они были уже у гребня дороги… еще немного… и они перевалили через нее, увидели машины, людей.
К ним на полной скорости пошла мотолыга
[18], они как попало попадали на броню. Машина тут же сдала назад…
