А крайнее задание ему понравилось меньше всего. Он все-таки не был дураком, дурака не взяли бы во внешнюю разведку – он умел сопоставлять и делать выводы. И сопоставив все, что он знал о деятельности его сегмента Службы за последнее время – он пришел к весьма мрачному выводу о том, что полковник (точнее, теперь уже генерал-майор, недавно присвоили) Остроухов скорее всего продался и теперь работает в интересах одной из крупных олигархических группировок Украины. Да, целый генерал-майор Службы внешней разведки, похоже, продался хохлам за бабки. Почему так? А знаете – в Средние века не знали, что вызывает сифилис, и считалось, что сифилис можно было излечить, если трахнуть маленькую девочку. Якобы ее положительные «эманации» переборют отрицательные, вызывающие сифилис. Да, это тут было, в просвещенной Европе без крепостного права. Однако в итоге получалось по-другому – девочку заражали сифаком. Так и тут – если трахаться с сифозной, то не она выздоровеет, а ты заболеешь. А мы давно уже с Украиной в постели лежим…
– Мистер Скачко?
Он кивнул. Его паспорт держала в руках темнокожая – в Великобритании полно таких, скоро как в США будет. Но в США нет столько арабов.
– Да, именно.
– Надолго к нам?
– На неделю, дней десять.
– Как погода в Буэнос-Айресе?
– Спасибо, отличная.
Паспорт вернули.
– Проходите.
– Благодарю.
Разговор нужен был для того, чтобы успел прийти ответ – не находится ли некий мистер Скачко в розыске или в стоп-листе. К людям со славянскими фамилиями в последнее время проявляли повышенное внимание…
Из Хитроу, который находится в тридцати километрах от Лондона, можно добраться до города самыми разными способами, он предпочел самый быстрый и скорее всего самый дешевый – метро. Спустился вниз, купил в автомате ойстер, положил туда денег – в Лондоне метро мало того что дорогое, оно еще и по зонам – не так как в Москве, зашел и хоть целый день катайся. Но все равно дешевле только на автобусе, а как метро пустили – автобусы только по ночам ходят. Пять фунтов, если ойстером
[32], для сравнения, таксист может восемьдесят фунтов взять. Цены тут очень высокие.
В метро было полно туристов, он ничем из них не выделялся – роста среднего, не перекачанный, небольшой рюкзак за спиной. Мало кто бы мог предположить, что он может на руках забраться на крышу дома по стене.
Вышел на Пиккадилли, одно из самых оживленных мест в Лондоне. Не сыро, для весны – тепло, можно полной грудью дышать – никакого смога. Он никак не мог понять, почему англичане ненавидят свою погоду, постоянно жалуются на нее. Вот кому бы жаловаться – так это москвичам: летом – жарюга, иногда леса или торф горят, дышать нечем. Зимой – зимы нормальной сейчас нет, обычно сыро, и грязное месиво из воды и снега под ногами. Бр-р…
А так – людей много, но никто не толкается, не матерится, не мусорит, все доброжелательные, вежливые. Автобусы красные едут, такси…
Англия…
Бросив вещи в одном из хостелов в центре, он сел на метро и менее чем через час был в Илинге. Илинг – это один из боро в западном Лондоне, довольно крупный и многонациональный. Место там не слишком дорогое, в отличие от центра Лондона, недвижимости много и самой разной, есть ночная жизнь и много торговых объектов. Потому – там селится много кто, включая литовцев и поляков. Речь тут слышна самая разная.
Вышел на станции Илинг Бродвей, на всякий случай зашел купил себе выпечки, проверился заодно – хотя сейчас это вряд ли поможет. Лондон напичкан камерами, просматривается практически все – так что и следят теперь по камерам. На всякий случай он носил толстовку – худи с капюшоном, хотя это вряд ли поможет.
Такси он брать не стал, вместо этого он пошатался по улицам, затем зашел в торговый центр «Илинг Бродвей», купил себе новую толстовку, другого цвета, а старую сдал на благотворительность. И, только выйдя, направился туда, куда нужно.
Через полчаса он остановился у небольшого домика «на одного», вместо того чтобы звонить в звонок – протянул руку и открыл калитку. Шагнул внутрь. Это уже правонарушение, хотя и небольшое, мисдиминор. Пожилой мужчина в черной ветровке, окапывающий дерево в садике, сторожко вскинул голову, перехватил лопату, но узнал гостя, заулыбался:
– Артур, как дела? Лабас…
– Нормально…
Говорили они по-русски.
Через полчаса они сидели в гостиной и пили чай – файв-о-клок, традиция. Хозяин дома был литовским нацистом, потомком пособника фашистов, бежавшим от справедливого возмездия, а гость был украинским националистом из Аргентины. По крайней мере хозяин так думал. Он поддерживал антипутинское сопротивление и каждый месяц перечислял украинским волонтерам по тысяче фунтов. Но это было не единственное, что он делал для Украины. Далеко не единственное…
– Мне нужно… что-то длинное. В хорошем состоянии.
Хозяин дома кивнул:
– На складе лежит…
– Сотня штук, М24
[33]. Выберешь сам.
– Даже М24.
– Ну не родная – но то же самое, даже лучше. GA Precision, слыхал?
– Немного.
– У них спецконтракты есть. ФБР, группа по освобождению заложников – теперь у них покупает. Гарантированная кучность 3/8 MOA.
– А короткое?
– Короткого у меня нет, ты же знаешь. Но купить не проблема. Иди к пакистанцам, к хорватам…
Было видно, что хозяина распирает вопрос – кого? Но он так и не задал его – за такие вопросы можно головы лишиться.
Скачко же подумал, что единственный неисчерпаемый ресурс в мире – это идиотизм. Достаточно было сказать, что он осознал себя украинцем, и за это его гнобили по службе, а он конфликтовал с начальством – и вот ему открыты все двери. Как, например, эта. Хозяин этого места аж числится резидентом литовской разведки в Лондоне. Ага, и такая имеется, поручик Ржевский, молчать. Интересно только – он жалованье получает или так, на подножном корме? Он еще в начале девяностых перебрасывал в Литву стволы, часть из которых потом оказывалась в Чечне, а навстречу шли наркотики. И сейчас – помогает Украине, поставляет вооружение в зону гражданского конфликта, падла. И при этом искренне, что самое главное – искренне гад считает, что он прав.
Вот это-то его и беспокоило. Беспокоило то, что есть такие люди, причем везде. Немного, но есть
[34]. Они были и в девяностые, и в нулевые – всегда. И всегда они вредили России – не потому, что им кто-то заплатил или их приняли в жидомасоны. Их ненависть к России была глубокой, выстраданной, обдуманной – при этом часто не имевшей никакого объяснения. Просто они ненавидели, как ненавидели их отцы и деды. И вредили всякий раз, как только представлялась возможность навредить.
