Место там темное, мрачное, во многих местах – переходы в АБК и обратно – там в АБК целые этажи были отданы под раздевалки и душевые. Мы как раз решали, как выводить линию упаковки готовой продукции (деревянные короба тоже будем делать сами), как вдруг я услышал негромкий, но знакомый свист, повторившийся два раза.
Сделав вид, что ничего не заметил, я через пару минут скривил рожу.
– Мужики… без меня, я щас…
Никто лишних вопросов задавать не стал – прижало человека. Дело житейское.
Мешок ждал меня как раз в переходе. Я знал, куда он ведет – к столовке. Он был одет не в форму, в гражданское. Чего меня удивило – в руке он держал «стечкина».
– Здорово…
Я покосился на пистолет.
– Здорово. Паранойя косила наши ряды?
– Не, по делу это.
– Сань, я по твоему делу проходить не собираюсь.
– Новосельцев тебя ждет.
– Где?
– Через дорогу.
Я прикинул – через дорогу «Ижметалл» и бывший «Удмуртлифт», а дальше – старая грузовая станция, насколько я знаю – раньше тут и был ижевский вокзал. Место бандитское насквозь, в «Удмуртлифте» раньше заседал смотрящий по Удмуртии Касим. Пока не расстреляли его – отсюда тоже недалеко, на набережной, на повороте. Я в тот момент в яхт-клубе был, на другой стороне, и выстрелы эти слышал.
Но интересно.
– Ладно, пошли.
Прошли коридором, вышли через мертвую проходную, перебежали дорогу. Тут как раз мост начинается, а еще в свое время сюда автобус ходил. Пока не накрылось все…
– Мешок…
* * *
– Че происходит, а?
– Новосельцев объяснит.
– А верить-то ему стоит?
– Нормальный мужик.
– Отвечаешь?
– Отвечаю.
– Ну-ну…
Новосельцев ждал на путях. Он был один, только в отдалении стоял его джип. Дверь открыта, не видно никого – даже водилы. Новосельцев был в штатском и без оружия.
– Добрый день, – первый поздоровался он, признавая то, что ему от меня надо больше, чем мне от него. По неофициальному правилу первым здоровается тот, кто младше по должности, званию или месту в неофициальной иерархии.
Я молча кивнул.
– Пройдемся?
Мы неспешно пошли к путям.
– Александр Вадимович, – сказал Новосельцев, – я знаю, что у вас есть неофициальные контакты с руководством УФСБ.
– Есть.
– Я бы хотел…
Новосельцев несколько секунд молчал, подбирая слова, потом сказал как выплюнул:
– Сдаться…
О как. Я посмотрел вдаль… отсюда был виден пруд, высокие сосны на берегу. Он был выкопан вручную – крупнейший в России пруд, почти озеро.
– На каких условиях?
– Я рассказываю все, что знаю. В ответ меня освобождают от уголовной ответственности за все и назначают… ну хотя бы директором колхоза или леспромхоза. Мне все равно. Главное – не в городе.
– Справитесь?
Новосельцев посмотрел на меня, явно не ожидая такого вопроса. Потом невесело усмехнулся:
– Справлюсь. Я ведь деревенский, батя бригадиром был. Решил меня в город отправить, поступать – только что в школу МВД и поступил.
Себе на беду, похоже.
– Бойня на Воткинском – ваших рук дело?
– Нет. Их.
– Кого – их?
– Есть группа. Она еще до этого самого занималась всякими делами. Гнилыми. Это еще с девяностых идет. Они работали на кого-то в Москве, в министерстве. Сейчас сами по себе.
– Они убили Алексеева?
– Да.
Полковник милиции Алексеев, заместитель министра внутренних дел республики, был убит вместе со всей его семьей девятого октября девяносто четвертого года. Ночью киллеры вышибли дверь и ворвались в квартиру, поливая спящих людей автоматным огнем. Убили восьмерых, в том числе и полковника Алексеева. Не щадили никого – били по женщинам, по детям.
Дело раскрыли быстро – был арестован зять полковника Алексеева, действующий сотрудник ОМОНа. Он тоже был на квартире – но по непонятным обстоятельствам остался в живых. Его пристегнули к банде Мальцова – банде рэкетиров и киллеров. Всех их быстро схватили и осудили троих к расстрелу, остальных – к разным срокам. Мальцов первоначально заявлял, что они не думали, что в доме будет столько людей, и намеревались убить одного Борисова, зятя – но объяснение было диким (хотя бы – если собирались убить Борисова, то почему именно он и остался в живых, а остальные все были убиты), а на суде он и вовсе от всего отказался. Зять полковника Алексеева, по фамилии Борисов, отсидел свой срок, вышел и почти сразу снова сел за групповой разбой.
Дело было сомнительным с самого начала, я это помнил. Оно вело к такой грязи, о которой не хочется говорить, которая страшна даже на фоне нынешних невеселых времен. Борисов был из ОМОНа, этот след ведет к печально известному Сергееву, первому начальнику ижевского ОМОНа, который жестоко убил пятерых подростков и потом при сомнительных обстоятельствах покончил с собой. Он ведет к Богданову, начальнику УГРО, которому «в шутку» выстрелил в голову, играясь с оружием, другой омоновец. Богданов – был сподвижником полковника Алексеева и не верил в официальную версию его смерти. Тогда во время пьянки в санатории МВД один из сотрудников ОМОНа просто достал пистолет и выстрелил Богданову в голову. Как он потом объяснил – это была «неудачная шутка».
По неизвестным причинам полковника Алексеева не наградили посмертно, его фамилии не было на доске погибших при исполнении сотрудников МВД.
Я знал эту грязь краями – но знал. Как знал и то, что в республике что-то осталось… какие-то структуры, которые остались с тех времен.
– Мне нужны имена.
– В обмен на помилование.
– Так не пойдет.
– Это мое условие.
– Вас можно просто арестовать.
– В камере я не проживу и суток, не успею дать показания.
– Даже в фээсбэшной?
– В любой.
Я выдохнул.
– Хорошо, пока без имен. Что они хотят?
– Хотят взять власть, устроить переворот.
– Зачем?
– Как зачем? Жить. Как в Ульяновске, как в Самаре живут.
Ясно.
– Почему забили колонну на Воткинском шоссе?
– Чтобы создать прецедент. Они хотят разобраться с нами руками ворья. Потом выживших с обеих сторон зачистят.
– В Камбарке они засели?
Новосельцев с интересом посмотрел на меня.
