Эмили всхлипнула и прижала кулак ко рту. Огромные карие глаза девушки были широко раскрыты, в них блестели слезы.
Анжела вздохнула.
– Тебе опять плохо? – участливо спросила она, но горничная покачала головой.
Блестящие темные пряди прилипли к ее бледным щекам. Через кружевной платок и пальцы девушка пробормотала:
– Что скажут ваши родители, когда обнаружат наше исчезновение?
– Я уже вышла из того возраста, когда мне можно навязывать свою волю, – после минутного молчания промолвила Анжела. – Я понимаю, что они любят меня и желают только добра, но мы с ними понимаем «добро» по-разному. – Она попыталась уверенно улыбнуться. – Папа выступил против моей привязанности к Филиппу и моего желания выйти за него замуж и настаивал на свадьбе с этим бароном Ван-Гузливером…
– Гозден-Лиаром, – мягко поправила ее Эмили.
– Мне кажется, Гузливер – более подходящая для него фамилия. Во всяком случае, если мама и папа настроились против моего решения выйти за Филиппа, то им ничего потом не останется сделать, как примириться с этим. Все равно будет по-моему.
– Я думаю, – произнесла горничная тем же слабым, едва слышным голосом, – что вы недооцениваете стремление мистера Линделла выдать вас замуж за человека из хорошей семьи. Он решительно настроен на это, мисс Анжела, и его нелегко переубедить.
Госпожа попыталась скрыть свое нетерпение:
– Папа вбил себе в голову, что родство Филиппа с королевской семьей недостаточно почетно для меня. Вообще-то с этим я могу согласиться. Но папа с первой же секунды знакомства невзлюбил дю Плесси и ни разу не дал ему шанса хоть как-то обелить себя. Это просто какое-то смешное недоразумение, расстраивающее и не дающее мне покоя. Если я решила, что Филипп является подходящим для меня мужем, то я не могу понять, почему моя семья не доверяет моему мнению. Я же все-таки не школьница-щебетунья, а взрослая девушка.
Эмили взглянула на свои стиснутые руки:
– Но вы едва знаете его, только по письмам.
– Чепуха, – Анжела едва сдерживала раздражение. – Человека можно узнать и полюбить по письмам, и хотя нас с Филиппом разделяют многие мили, мы очень близки в духовном смысле. Он пишет мне почти ежедневно, вот уже в течение восьми лет, и я могу с уверенностью сказать, что узнала его душу.
Эмили по-прежнему не поднимала глаз и говорила тихим, едва внятным голосом:
– А вы не думаете, мисс Анжела, что мистер Линделл рассуждал довольно здраво, когда твердил, что дю Плесси не может содержать вас должным образом?
– Думаю, что папа неверно считает, будто Филиппа интересуют одни лишь деньги и приданое. Хотя нельзя отрицать, что семья дю Плесси очень пострадала от той безобразной революции в Париже и большинство ее членов было убито восставшими варварами. Но это вовсе не означает, что Филипп так привязан ко мне только лишь по необходимости. Мы переписывались, если ты помнишь, и до тех ужасных времен.
Анжела раздраженно сдернула перчатки с рук, оторвав изящную жемчужную застежку с одного манжета. Та упала на деревянную палубу, покатилась и исчезла в морской пучине.
Горничная закусила нижнюю губу:
– Да, конечно, я помню вашу переписку. Но вы так редко виделись, мисс Анжела, и возможно, вы не смогли узнать его так хорошо, как следовало бы.
– Чепуха. Ты же не читала его писем. Чувства, идущие от сердца и изложенные на бумаге, могут сказать больше, нежели физическая близость. Папа ведет себя необоснованно подозрительно. И хотя я понимаю его озабоченность, но не разделяю ее. По-моему, отца больше интересуют его туго набитые карманы, чем мои чувства.
– Это не может быть правдой! – протестующе воскликнула Эмили. – Мистер Линделл готов исполнить любой ваш каприз и выложить ради вас любую сумму.
– Однако папу больше заботит его доля участия в правлении Сити Банка, акции судостроительной верфи Шериданов, сахарные плантации в странах Карибского моря и табачные поля на Американском континенте…
Анжела резко замолчала. Эмили опустила свои бархатные карие глаза и закусила дрожащую нижнюю губу. Прерывающимся голосом она произнесла:
– Не думаю, чтобы мне очень хотелось поехать в эту Луизиану, мисс Анжела. Говорят, там полно враждебных дикарей и ящериц, способных проглотить целую деревню.
– Опять новости от «Тайме», Эмили? – хозяйка почувствовала себя виноватой за отчаяние горничной и потому успокаивающе похлопала ее по плечу. – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Разве я не заботилась о нашей безопасности?
– Удирать с занятий мисс Хатсел и гулять в Гайд-парке – это одно, мисс Анжела. – Эмили глубоко вздохнула. – Но Луизиана очень далеко от Лондона и еще дальше от любящего отца.
– Да, это верно. Но я отлично могу справиться и сама. – Анжела еще раз ласково похлопала служанку по плечу, затем повернулась к перилам и вгляделась в бесконечную водную гладь. Приближались сумерки. Берега Англии давно уже скрылись за горизонтом, и девушка ощутила нараставшее возбуждение, радостное ожидание наполняло ее грудь. Ее ждала новая страна, новая жизнь вместе с любимым Филиппом. Что он скажет, когда его возлюбленная приедет, чтобы присоединиться к нему? Мужчина будет на небесах от счастья, в этом Анжела была совершенно уверена. Конечно, она совершила очень смелый и рискованный поступок, но радость Филиппа стоит того.
Девушка погрузилась в сладостные мечты, однако отчаяние горничной вернуло ее к реальности. Неспособность Эмили уверовать в счастливое будущее заставила Анжелу вздохнуть, и она повернулась к несчастной:
– Эмили, даже папа всегда говорит о моей находчивости и сообразительности. Прошу тебя не расстраиваться. Я уже написала Филиппу о нашем скором прибытии, поэтому он ждет нас. Когда я присоединюсь к нему, папе придется смириться и сдаться.
Но горничную убедить оказалось не так-то просто.
Анжела покачала головой:
– Во всяком случае, когда мы с ним поженимся, ты сможешь вернуться в Лондон, если тебе так хочется.
– Вы уверены, что ваш Филипп в Луизиане?
– Совершенно, – мисс Линделл невольно опустила руку в дамскую сумочку и нащупала сложенный лист бумаги – последнее письмо возлюбленного. – Он поехал к родственникам в Новый Орлеан после решительного отказа папы поженить нас. Бедняга был очень расстроен.
– Еще бы… – пробормотала Эмили. Анжела нахмурилась:
– Тебе он никогда не нравился. Горничная покачала головой:
– Да, мисс Анжела, не могу сказать обратное. Вы же знаете, мне никогда не нравились иностранцы.
– Вот что значит родиться и получить воспитание в Йоркшире. Тебе следует расширить свой кругозор.
– Луизиана слишком велика для моего желания расширить кругозор, – произнесла Эмили таким тихим и жалобным голосом, что ее хозяйка вновь почувствовала угрызения совести.
