— Ну, — объявил министр, — тяжелый день, но продуктивный.
— Ты что-то узнал?
Тенсен рассказал про Тринна.
— О боги, — выдохнул Арин.
— Нет уж, Арин. Не надо смотреть так на меня. Тринн знал, на что идет, когда отправился в столицу. Он сделал это во имя родины.
— Я его попросил.
— Все мы делаем выбор. Вот для тебя что дороже, Гэрран или собственные интересы?
— Гэрран, — сразу же ответил Арин.
Тенсен помолчал несколько секунд, задумчиво глядя на него, как будто размышлял над каким-то сложным вопросом. Арину это не понравилось, и он уже хотел сказать какую-нибудь резкость, но Тенсен его опередил:
— А что, по-твоему, следует выбрать мне?
— Я не могу решать за тебя.
— Нет, я спрашиваю о том, что мне следует выбрать для тебя. Скажем, ты оказался на месте Тринна: бросили в тюрьму, подвергли пыткам. А я могу вмешаться и спасти тебя, но это причинит вред нашей стране. Что же мне сделать?
— Бросить меня здесь.
— Да, — помедлив, согласился Тенсен. — Я ожидал такого ответа.
Арин запустил пальцы в мокрые волосы и потянул так, что заболела кожа.
— Ты уверен в сведениях?
— У меня надежный источник.
— Кто?
Тенсен отмахнулся:
— Не слишком важная птица.
— Но кто это?
— Я дал слово молчать. Не заставляй старика нарушать обещания.
Арин нахмурился, но сказал лишь:
— Сейчас не год денег. О чем же говорили император и глава сената?
— Этого я не знаю.
— Я должен выяснить.
— Осторожность превыше всего. Возможно, я сам все узнаю.
— Как?
Тенсен улыбнулся.
— Завербую нового шпиона. — Поудобнее устроившись на стуле, он заговорил о другом, и от такой резкой смены темы у Арина закружилась голова. — Однако, они красивая пара.
— Кто?
— Принц и леди Кестрель.
Арин и так понял, о ком говорил Тенсен.
— Так мило целовались, — продолжил старик. — Логично было предположить, что в основе этого брака лежит политическая выгода. Я так и думал, пока не увидел, как они целуются.
Арин уставился на Тенсена.
— А, ты все пропустил, — усмехнулся тот. — Это было в самом начале, но ты, конечно же, опоздал.
— Да, — произнес наконец Арин. — Опоздал.
10
Кестрель добралась до спальни только на рассвете. После бала ноги горели. Она сняла с пояса кинжал и повесила на крючок. Дрожа скорее от усталости, чем от холода, Кестрель забилась под одеяло рядом с Джесс. Подруга спала, свернувшись калачиком.
— Джесс, — прошептала Кестрель. — Я сломала твое ожерелье.
Подруга вслепую протянула руку и сжала ее пальцы.
— Ничего, новое сделаю, — пробормотала она, потом нахмурилась, не открывая глаз. — Я видела его на балу.
— Кого? — Правда, Кестрель и без пояснений знала, о ком речь, а Джесс уже снова заснула.
Избранных придворных и приезжих аристократов пригласили в Зимний сад наутро после бала, чтобы выпить горячего шоколада в обществе невесты принца. Дамы пришли в белых и серых мехах, в то время как их кавалеры были в соболиных шубах. Только несколько щеголей нарядились в полосатый мех восточного тигра. Во внутреннем дворике, за которым начинался лабиринт из вечнозеленых растений, повсюду горели жаровни.
Кестрель пришла с опозданием, но не потому, что слишком долго спала. Несмотря на усталость, она проснулась, едва рассвело, — она привыкла вставать рано. Джесс еще спала. Кестрель специально подольше возилась с утренним туалетом и дважды меняла платье в надежде, что подруга проснется. Но Джесс даже не пошевельнулась, и Кестрель не решилась ее разбудить. В конце концов пришлось идти одной.
Лакеи в Зимнем саду должны были объявить о ней, но Кестрель подкупила их и велела молчать. Поплотнее закутавшись в белую меховую накидку, она в одиночестве прошла по дорожке между деревьями, усыпанными розовыми и красными ядовитыми ягодами. Они напоминали яркие нотки на черном нотном стане. Сквозь ветви деревьев прекрасно было видно гостей. Кестрель прислушалась к разговорам: многие жаловались на мозоли после танцев.
— Я сейчас разуюсь и зарою ступни в снег, чтобы ничего не чувствовать! — воскликнула молодая валорианка с южных островов.
— О нет! — улыбнулся ее кавалер. — Лучше давайте я погрею ваши чудесные ножки.
Сцена была очаровательной, веселой и… фальшивой. Может, это пустой флирт и юноше совсем не по душе гостья. Может, ему вообще не нравятся девушки. Среди придворных немало тех, кому придется заключить брак не по любви. В этом Кестрель была не одинока.
Император сидел в окружении сенаторов в центре дворика возле самой большой жаровни. Кестрель увидела Верекса в дальнем углу, у самого лабиринта. Принц, сидевший спиной, склонился над столиком за игрой в «Пограничье». Его противником на этот раз была восточная принцесса, которая с нежной улыбкой безжалостно крушила войско Верекса.
Делегацию гэррани сюда не пригласили. Кестрель не придется беспокоиться о том, что она встретится взглядом с Арином… или о том, что не встретится. С другой стороны, он вполне может заявиться без приглашения. Очень в духе гэрранского губернатора. Или нет?
Кестрель остановилась возле дерева и погладила кору. Она была серебристая, местами гладкая, как бумага, а местами шершавая и грубая. Кестрель провела пальцами по бороздкам и сучкам. Так слепые люди ощупывают предмет, чтобы понять, что перед ними. Ну а Кестрель пыталась понять, хочет ли увидеть Арина среди гостей. Какой глупый вопрос! Зачем она вообще думает об этом, когда решение уже принято и присутствие или отсутствие Арина абсолютно бессмысленно.
Ничто не имеет значения. Ни то, как Кестрель зацепилась ногтями за трещинку в коре. Ни то, как она, нервно сжимая пальцы, оторвала длинную серебристую полоску. Ни то, что она почувствовала себя несчастной, развернув этот кусочек коры, словно свиток с запиской, которую невозможно расшифровать.
Потом Кестрель вдруг вспомнила содранную кожу Тринна, обрывок коры выпал из рук и полетел на землю. Она подняла глаза и снова увидела императора.
Беззвучно шагая, Кестрель вышла из аллеи ядовитых деревьев. Придворные, собравшиеся вокруг жаровни, не заметили появления невесты принца. Леди Марис, дочь главы сената, что-то тихо рассказывала, а ее подружки то и дело принимались хихикать.
— …все так выглядели, я бы их тоже освободила, — произнесла Марис. — Или сделала его своим рабом.
Кестрель нарочно наступила на веточку. Раздался хруст.
