«Я не принадлежу императору», — хотела возразить Кестрель, но отец уже отошел от нее и медленно зашагал навстречу морскому офицеру.
Раздались аплодисменты: очевидно, кто-то из придворных попал в центр мишени.
— А ты не хочешь пострелять? — Кестрель не заметила, как подошел Верекс.
— Сегодня мне не хочется.
Дул ветер, к тому же отец был здесь. Ей не хотелось опозориться перед ним.
— Пойдем, посмотрим, кто победит.
Принц предложил Кестрель взять его под локоть, и они направились к площадке, где были установлены мишени.
— Ты очень много знаешь о медицине, — сказала Кестрель, пока они шли по лужайке.
Принц пожал плечами.
— Хотел бы ты стать врачом, если бы тебе дали выбор?
Верекс уставился себе под ноги и промолчал. Кестрель не могла понять, обиделся ли он или просто не знал, как ответить. Потом принц вдруг обронил:
— За тобой наблюдает гэрранский министр земледелия.
Кестрель повернулась и увидела, что Тенсен сидит на стульчике под деревом, поставив перед собой трость и положив на нее руки.
— Нет, только сама не смотри, — поспешил предостеречь Верекс. — Надо быть осторожнее.
Она едва не оступилась.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты же знаешь, зачем мой отец держит его при дворе?
Помедлив, Кестрель ответила:
— Чтобы следить за ним.
— И что же подумает император, если увидит, что министр, в свою очередь, наблюдает за тобой?
Кестрель нервно сглотнула. Несмотря на перчатки, ее руки похолодели. Но она попыталась ответить уверенно и беспечно:
— Я же не виновата, что на меня все смотрят.
Верекс покачал головой и обернулся к лучникам.
— Поверь, — сказала Кестрель, — гэрранский министр меня ни капельки не интересует.
Принц покосился на нее с укором:
— Кестрель, я прекрасно знаю, что тебя интересует.
Она попыталась перейти на шутливый тон и сменить тему:
— Раз уж мы заговорили о том, кто за кем следит, может, скажешь мне, какая из моих служанок докладывает тебе?
— А разве что-то изменится? Ты еще не поняла? Они все за тобой следят. Одну подкупил я, а остальных кто? — Верекс наконец повернулся к Кестрель лицом. — Ты спрашивала, мечтал ли я стать врачом. Да, когда-то я очень хотел. Даже книги специальные читал. А потом мой отец сжег их. Кестрель, я знаю, ты думаешь, что хорошо спрятала свое сердце, так что никто его не увидит. — Верекс посмотрел ей прямо в глаза. — А я тебе говорю: лучше прячь свои чувства.
Стрела просвистела над мишенью.
— Верекс, что тебе сказала моя служанка?
— Ничего особенного… Пока что. — Должно быть, он разглядел в глазах Кестрель страх, который она так тщательно скрывала, и смягчился. — Пусть так и остается, хорошо?
Кестрель выдавила широкую улыбку. Верекс вздохнул.
— Идем, — сказал он. — Хочу посмотреть, как стреляет Риша.
Кестрель послушно пошла следом. Она была рада, что решила не участвовать в соревновании. Сейчас у нее слишком дрожали руки.
Риша натянула тетиву. Прямая осанка, правильная позиция. Кестрель не сводила глаз с восточной принцессы. Может, если смотреть на нее так же внимательно, как Верекс, Кестрель сумеет хоть на секунду забыть о пугающем предупреждении принца.
Риша выпустила стрелу, которая плавно взлетела и вонзилась в край мишени. До сих пор ни одна выпущенная ею стрела не попала даже близко к центру. Кестрель удивилась такому отсутствию меткости — у Риши была подозрительно хорошая стойка стрелка. Хотя, возможно, во всем виноват ветер.
Риша снова прицелилась.
— …родится первым? — произнес кто-то рядом с Кестрель. — Маленький принц или принцесса?
Верекс, стоявший рядом, замер. Кестрель осмотрелась. Неподалеку от них сплетничали придворные, бросая взгляды в сторону принца и его невесты. Кестрель прекрасно расслышала, что обсуждали сплетники, но почему-то далеко не сразу поняла, о чем именно они говорили. А когда поняла, то вспыхнула от стыда.
Риша отпустила тетиву. Стрела вонзилась в самый центр мишени.
32
Когда Арин принялся за изучение дакранского, ему показалось, что он вспоминает нечто давно забытое. Язык восточных земель отчасти напоминал гэрранский. В строении фраз было много общего, и, хотя слова отличались, сходство в их звучании все же чувствовалось. Дакранский давался Арину легко.
А вот сама страна оказалась странной и непривычной. В еде дакранам важнее был цвет, чем вкус. Одежду здесь носили простую, зато красились ярко, причем и женщины, и мужчины. Рошар, например, очень выразительно подводил глаза, будто желал показать: он знает, как сильно это подчеркивает увечья, но ему все равно.
Арину разрешили свободно передвигаться по замку и в пределах города.
— Все знают, кто ты такой, — пожал плечами Рошар. — Зайдешь куда не следует — городские стражники с удовольствием тебя пристрелят.
— А «куда не следует» — это куда?
Рошар предложил Арину выяснить это самостоятельно. Его сестра тем временем держалась в стороне.
Поначалу Арин не покидал замок, решив, что он для королевы — все равно что ракушка для моллюска. Если как следует изучить каждый коридор и нишу во дворце, возможно, Арин сумеет лучше понять эту женщину. Тогда легче будет убедить ее заключить союз с Гэрраном.
Но в головокружительном сочетании полупрозрачных стен с плотным мрамором Арин не нашел ни единой подсказки. Он бесцельно бродил по комнатам. Иногда откуда-то доносилась музыка. На востоке имелся инструмент, похожий на гэрранскую скрипку, только подставка у нее была пониже, а струны натягивались намного туже. Музыка у дакранов выходила намного более ритмичная: смычок двигался резко, было много щипковых нот.
Арин редко видел королеву. Когда они случайно встречались, та проходила мимо с холодным безразличием, и он отчего-то сразу вспоминал, что безоружен. Его родители считали, что постоянно носят оружие лишь варвары. Но Арин успел привыкнуть к кинжалу Кестрель. Без клинка он чувствовал себя неловко… И от этого злился еще больше.
Жители востока ходили вооруженные до зубов, предпочитая небольшие кинжалы и ножи. Арин нигде еще не видел таких крохотных арбалетов. Рошар рассказал, что они уступают западным в дальности, зато бьют точнее и заряжать их намного проще.
Любовь дакранов к миниатюрным вещам трудно было не заметить. На стенах в замке висели миниатюрные картины размером с ладонь. Желоба, куда стекала с крыши вода, украшали крохотные мозаичные изображения стрекоз. На полках в комнатах для курения стояли часы не больше наручных и фарфоровые яйца, внутри которых прятались стеклянные змейки или крохотные механические тигры, щелкающие зубами.
