— Созвонимся!
— Не кисни тут без меня! И не забудь вызвать домработницу, а то знаю я тебя — все забудешь. Скоро привезу тебе фотографии с показа. Пока, мон амурчик!
Потрепав его небрежно, как щенка, по подбородку, Ирена подхватила чемоданчик и направилась к таможенному посту.
Вознесенский дождался, пока Свенцицкая скроется за линией паспортного контроля, помахал ей вслед рукой и направился к машине. У него снова поднималась температура.
Глава 8
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Несмотря на дурное самочувствие, Станислав все-таки решил заехать в офис. В последнее время его частенько посещали мысли, что он основательно подзапустил дела и не в курсе многих процессов, происходящих в компании. То есть о деятельности предприятий в регионах он и раньше имел весьма смутное представление — этим прежде всегда занималась сама Маргарита Ивановна. Но сейчас он ощущал, что утрачивает контроль над событиями, происходящими непосредственно под самым его носом, в головной компании! Придраться было вроде бы не к чему. Петрин регулярно докладывал, что все в порядке и никаких проблем нет. Но у Станислава складывалось впечатление, что заместитель осторожно стимулирует его поменьше бывать в офисе, не вникать серьезно в дела, передать основные управленческие процессы в его руки… Всего лишь интуитивное ощущение, ничем не подтвержденное, но оно стало понемногу напрягать Вознесенского. С каждым днем все больше.
Беспокоило и другое. Буквально за день до отъезда Свенцицкой он обнаружил у себя в кабинете миниатюрный «жучок», аккуратно прикрепленный к обратной стороне плоского монитора. Естественно, он сразу вызвал к себе Гвоздюка, но тот начал бормотать что-то невнятное относительно того, что это внутренняя служба безопасности установила наблюдение во всех кабинетах, включая и кабинет руководителя, для обеспечения полного контроля за происходящим в офисе. Дескать, «жучок» в его кабинете установлен «на крайний случай» и используется для наблюдения только во внерабочее время… А не предупредили об этом руководителя, поскольку он очень редко бывает в офисе в последнее время. Вознесенский наорал на Гвоздюка, тут же оторвал и выбросил «жучок», но решил этого так не оставлять. Нужно было срочно разобраться с тем, что происходит в офисе. Чувство беспокойства, одолевавшее его все последнее время, усиливалось.
Первое, что Вознесенский увидел, войдя в приемную, были красноватые, слегка припухшие глаза Леры, смотрящие на него со смешанным выражением отчаяния и испуга. Эти глаза показались ему такими огромными, что на мгновение он забыл обо всем вокруг. Ничего больше не было — только эти глаза, усталые, отчаянные, полные слез. Станислав был потрясен настолько, что неожиданно потерял ориентацию в пространстве, покачнулся и шагнул им навстречу — прямо в них… В чувство его привело настойчивое покашливание Леночки, которую он сначала даже не заметил. Все моментально вернулось на свои места, лицо Вознесенского приняло отстраненное, деловое выражение, он хрипло поздоровался. Лера вскочила со стула и бросилась ему навстречу:
— Как ты? Что с тобой? Я вчера тебе весь вечер и всю ночь звонила. Где ты был? Что произошло?
Вознесенский мельком взглянул на Леночку, демонстративно отстранил Леру и, ни слова не говоря, прошел к себе в кабинет. Она сделала попытку пойти за ним, но на пороге Станислав остановился и раздраженно посмотрел на нее:
— Я что, должен перед тобой отчитываться, где я бываю, что делаю, с кем провожу ночь? Запомни, этого не будет! Никогда.
Дубовая дверь захлопнулась. Лера как пришибленная вернулась на свое место. Из глаз ручьями текли слезы. Леночка брезгливо посмотрела на нее. Разве можно так унижаться? Дура.
— Умылась бы, что ли, у нас тут солидная компания, а не дом рыданий.
Лера посидела еще несколько минут, вытирая глаза салфеткой, потом молча вышла из приемной.
— Лена, как у нас дела с Лондоном? — раздался по громкой связи голос Вознесенского.
— Я все выяснила, Станислав Георгиевич. Николаева так ничего и не оформила. Более того, она потеряла все документы на визы. С ней что-то происходит в последнее время. Она совершенно не справляется с работой. Позволяет себе отсутствовать в рабочее время. Непонятно, о чем она вообще думает. — Леночка изо всех сил старалась подражать интонациям Свенцицкой.
— Разберемся с ней. А документы оформляй сама, только проконсультируйся с кем-нибудь.
— Вы полетите один? — сожалея, что Лера не может слышать ее, спросила секретарша.
— Один? — Вознесенский, казалось, растерялся. — Один… Конечно, один!
Он был раздражен. Что за идиотские вопросы.
— Хорошо, Станислав Георгиевич! Будет сделано.
Заплаканная Лера через пять минут вернулась на свое место и до конца рабочего дня больше не вставала с него. Она делала вид, что перекладывает какие-то бумаги, внимательно смотрит на монитор, щелкает клавишами, но все сливалось перед глазами, превращаясь в красный, горячий туман. Слезы время от времени сами собой катились из глаз, но она украдкой смахивала их платочком. В голове у Леры стучала одна короткая и убийственная в своей очевидной простоте мысль: «Он не любит!» Все ложь, притворство, самообман. Жизнь настолько пуста и цинична, что даже страшно себе представить. Лера была уничтожена.
В это время Леночка деловито сновала между кабинетом Вознесенского и приемной, улыбалась, готовила кофе, отвечала на телефонные звонки, громко смеялась и напевала вслух. Любой звук грохотом отзывался в голове Леры, как если бы ей на голову надели пустое жестяное ведро и стучали по нему молотком. Но в какой-то момент ее сознание выхватило обрывок телефонного разговора.
— Да, Ирена Эдуардовна, — щебетала Леночка в трубку, — все очень хорошо! Вовсе нет, она сидит, пришибленная. Станислав Георгиевич работает, у него сегодня много встреч. Да, конечно! Соединяю, Ирена Эдуардовна.
Все это прошло по касательной, не затрагивая глубоко. Лера просто констатировала для себя еще один факт. И от этого нового открытия не было уже настолько больно. Иногда боль достигает апогея и уходит, оставляя только ватное, бесчувственное тело и тяжелую голову наедине с полной бессмысленностью дальнейшего существования. Кажется, даже при первой страшной встрече с Иреной в офисе у Леры не было такого состояния.
Около четырех дня Станислав снова вызвал к себе Леночку, дал ей какие-то распоряжения и уехал. Мимо Леры он прошел быстро, не поднимая глаз. А она больше и не ожидала этого.
Ровно в семь Лера выключила компьютер, собралась и поехала к себе в общежитие на метро. Обычная давка, люди, сумки, всегда страшно раздражавшие, даже не задевали ее в этот день. Она просто не видела ничего вокруг себя. В общежитии Лера, как зомби, поднялась к себе и, не раздеваясь, легла на кровать. Было очень холодно.
Из дневника Леры
Вот уже целых четыре дня такой жизни. А на самом деле — много веков. Я стараюсь привыкнуть к тому, что С. больше никогда не будет со мной. С тех самых пор мы ни разу не разговаривали. Он плохо выглядит, бледный, нервный. Кричит на всех. В компаний вообще что-то нехорошее происходит. Кругом кто-то шныряет, что-то вынюхивает. Сплетни, интриги. Люди увольняются. Какое-то ощущение начала конца.
