— Скучаешь? — Соколов вернулся к Лере. Он курил незнакомые маленькие коричневые сигаретки, от которых шел горьковато-сладкий дым. Этот запах очень шел ему.
— Грустно немного…
— Извини, я вижу, что ты не в своей тарелке. Но я просто не мог не поздравить Владимира… Он мой старый приятель. Будущий министр, несомненно. Хороший в общем-то парень… Со своими, конечно, странностями. Но скоро тут все закончится — и мы с тобой наконец будем предоставлены сами себе.
И вдруг сзади на них кто-то навалился. Оказалось, что это изрядно захмелевший именинник в расстегнутой на груди рубашке. В руке он держал открытую бутылку шампанского, к которой периодически прикладывался.
— Что это вы тут уединились, а? Новорожденного не уважаете?
— Володька, иди внутрь, замерзнешь, — попросил Соколов, подталкивая приятеля к трапу.
— Нет уж. Я тебе сначала скажу, что хочу.
Виновник торжества уцепился рукой за поручень, и отрывать его было бесполезно. Александр, подмигнув Лере, изобразил напряженное внимание.
— У тебя очень красивая девчонка, Сашка. Просто очень. Я восхищен. Но послушай меня: не бросай Инку! Ты потом так пожалеешь, так пожалеешь… Как я! — И он вдруг залился слезами.
— Володька, что ты! Прекрати! — Но друг уже безутешно рыдал на груди у Соколова.
— Какой я болван, слышишь, Сашка, полный болван! Я готов к ней на коленях приползти, так ведь не примет, выставит! Сашка, я не могу так больше жить! Да у меня дочь такая, как у тебя девчонка. Институт только что с отличием законница. Я и ее потерял, болван! Слышь, Сашка, не бросай Инку!
На глазах у Леры рыдающий новорожденный неожиданно оторвался от Соколова и, проявив неожиданную прыть, в два прыжка очутился у борта пароходика, ловко перелез через перила и с криком сиганул в ледяную воду. Соколов бросился за охраной. На палубе началась суета.
Через несколько минут Владимира уже поднимали на борт. Соколов завернул его в чью-то шубу и повел вниз. Вызвали врачей. Оркестр между тем продолжал играть, подвыпившие пары обнимались по углам.
Эта сцена глубоко потрясла Леру. Когда Соколов вернулся, она стояла на палубе, зябко кутаясь в накинутое на плечи пальто.
— Александр, я хочу домой!
— Что, расстроил тебя Володька? — спросил Соколов. — Прости его. У него большие семейные проблемы. С женой расстался, а нового счастья, как оказалось, нет. Слава богу, тут река мелкая. Застудиться вроде тоже не успел… Пьяному море по колено. Завтра все образуется.
— Не думаю, — сказала Лера тихо, — а что ты будешь делать дальше?
— Проведу выходные с тобой. Давай улетим куда-нибудь! На границе у нас не будет проблем. Решайся!
Лера раздосадованно покачала головой:
— Нет, я имею в виду, что ты собираешься вообще делать дальше. У тебя же дома тоже жена и сын…
— Да, я тебе говорил, что у меня семья, мне скрывать нечего, — с раздражением ответил Александр, — но это совсем другое… Я когда тебя увидел, у меня просто внутри все перевернулось. Ты думаешь, для меня проблема найти девчонку? Да их тут вон на палубе — стада целые. По одному щелчку мне приведут лучших в Москве. Но мне все это надоело. Я скоро собираюсь разводиться. Понимаешь, мы с женой давно чужие люди! К тому же она тоже с кем-то встречается, и я ей в этом не препятствую. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне — пока на служебную дачу… А потом я куплю дом, какой тебе понравится. Я все для тебя сделаю, обещаю. А что до Файнберга, так ты не расстраивайся так из-за него. Критический возраст. Бывает.
— До кого?
— До Володьки Файнберга, который в воду бросился… Мне показалось, что ты расстроилась…
— Ах, так это еще и Файнберг! — Лера неожиданно для себя взорвалась. — Так он теперь, оказывается, жалеет обо всем! А где он был, когда его жена была невменяемой целых два года! Где он был, когда у него дочь от горя чуть с ума не сошла! Да какое право он имеет после этого так говорить!
— Лера, Лера, остановись, — пытался успокоить ее Соколов, — ты что, знаешь Володькину первую семью? Да что с тобой?
Но Леру уже несло:
— Вы все на словах страшно далеки от своих жен, изменяете им, но живете с ними под одной крышей, соблюдая приличия. Вы все хотите на стороне участия и понимания. Вы не слышите и не видите того, что происходит рядом с вами! Вы просто эгоисты, все до единого! Ты тоже только что рассказывал мне, что готов все бросить и уехать, но на самом-то деле это не так! Хватит, я еду домой!
— Но, Лера… — Соколов беспомощно разводил руками, точно ища поддержки. — Не бросай меня! Ты не права… Ты думаешь, мне все это, — он обвел руками теплоход, — очень нужно? Я действительно до смерти устал от этих денег, игр и сволочей вокруг. Мне так хочется счастья…
— Счастья? Ты просто много выпил, — отрезала Лера, — завтра протрезвеешь, и все будет в порядке. Как у Файнберга.
На самом деле, она сама не знала, зачем она так говорила. Но переполнявшая ее боль требовала компенсации. Ей показалось, что она сейчас разговаривает с Вознесенским. К тому же ее потряс до глубины души монолог Владимира.
— Лера! Я почти не пил! Я хочу быть с тобой. Я влюбился, может быть, впервые за последние двадцать лет. Я ждал тебя! Мне до чертиков надоела эта жизнь! Все, чем я жил раньше, утратило всякий смысл. Пожалуйста, останься! Ну что еще я должен сделать, тоже броситься за борт?
— Не лги себе и мне! Возвращайся к жене и сыну. Прощай.
Лера развернулась и побежала к трапу.
— Вы так рано? — Перед ней расплылась в сладкой улыбке какая-то лоснящаяся рожа. — А самое интересное еще впереди! Сейчас начнется эротическое представление…
Лера молча отстранила говорящего и выразительно посмотрела на охранников. Они расступились.
Это было похоже на бегство: Лера неслась, не разбирая дороги, по припорошенной мостовой. Пару раз она оступалась и падала. Но, размазывая по лицу слезы, снова поднималась и бежала прочь по улице, пока не опомнилась.
— Садись, подвезу. — Леру догнала какая-то машина.
Не помня себя, она плюхнулась на заднее сиденье. Обида и злость потихоньку отступили. Что это было? Просто помутнение рассудка какое-то. Зачем, зачем дана была ей еще одна бессмысленная встреча? Еще одна порция боли и лжи, выносить которую уже нет сил! Легче было бы самой выпрыгнуть с этого дурацкого корабля в ледяную, грязную воду и захлебнуться. Чтобы только не испытывать больше этой раздирающей боли! Зачем ей встретился Файнберг? Почему все это продолжается?
Лера пришла домой и упала в кровать. На определителе было восемнадцать звонков. Кто бы это мог быть? В этот самый момент телефон снова зазвонил.
— Слушаю! — Если это Соколов, то Лера готова убить его. Вместе с Файнбергом.
— Здравствуй! Это я…
Она едва не лишилась сознания, услышав этот голос.
