— Ты очень неопрятная. Так нехорошо, ты же девочка. Давай я тебя причешу, — это как можно вежливей предложила Катя.
Созданьице вдруг сделало глазища с тазики, зашипело, подскочило на задние лапы и убежало в сторону кухни. Катя поднялась, отправилась за ней, по дороге сунулась в ванную, забрала из стакана свою расчёску. Заодно проверила в ванной, и под ванной, и на шторкином карнизе, и верёвочках. Кикиморы не находилось. Катя зашла на кухню, осмотрелась. Созданьица не виднелось, но невыросшая чувствовала, что она здесь.
— Не придумывай! Это не так больно. Я вот терплю каждый день, и ничего, живая, — это Катя сказала, забравшись в угол за холодильником и просматривая насквозь спинной ряд всей техники и мебели. У решётчатого тыла плиты просмотр загораживала скрючившаяся детская фигура.
— Я очень аккуратно, правда-правда. Я теперь, кажется, научилась, как быть аккуратной… — это уже сама себе говорила Катя.
Они чуть-чуть посидели в бережной тишине. Катя услышала, как плита, а затем холодильник поочерёдно зазвучали струнными инструментами — это вылезала Кикимора. Невыросшая поставила созданьицу табурет перед окном и постелила на него подушечку. Кикимора забралась, наклонила голову вбок и посмотрела себе на колени, где послушно лежали старушечьи пальцы в морщинах и колотушках.
— Голову прямо, — очень по-выросшему сказала Катя.
Кикимора подняла голову и закрыла складками век глаза. Катя обошла созданьице спереди, развязала и сняла первый платок в больших красных маках, в котором узнала наволочку из маминых бельевых запасов (у мамы было много бельевых запасов, она говорила — приданое). Развязала и сняла второй платок — кусок материи в меленький синий цветок, его Катя не узнала. Развязала и сняла третий платок — прохудившийся и выцветший льняной лоскут, — его невыросшая не узнала тем более. При виде непокрытой кикиморской головы Катя удивлённо выдохнула, и так громко, что созданьице вздрогнуло и открыло глаза.
— Ого! Это у тебя такое… Как оно называется… Мелирование что ли? — это восхищённо воскликнула невыросшая. — Посмотри!
Катя ткнула расчёской в сторону окна. Кикимора непонятливо поглядела туда. На улице сделалось совсем темно — в чёрном гладком стекле отражалась Катя у табурета с нахлобученной на него, примятой подушкой. Кикиморы там не появилось. Невыросшая не обратила на это внимания. А созданьице, может быть, из-за этого, а может, от усталости совсем грустно обмякло на табурете. Катя взволнованно обошла Кикимору кругом. Волосы той на три-четыре сантиметра от головы просто седели, а дальше начинался цвет: тут встречались синие, зелёные, жёлтые, рыжие, чёрные, бежевые, красные и разных промежуточных оттенков пряди. На мелкой кикиморской голове волос было поле, начинались они тоненькой паутинкой, причудливо утолщались к середине и снова тончали к завершению. Из-за этой паутинности у основания копна просвечивала. Сквозь неё проглядывался почти детский, похожий на синеватый морской камень череп, обтянутый молочной кожей. А сквозь неё просвечивали иссиня-чёрные, молниями разветвлённые по всей голове вены.
Катя тихо дотронулась до волос созданьица расческой и осторожно провела по пряди на затылке. Потом по соседней и следующей за ней. Гребень легко плавал сквозь кикиморскую шерсть. Кикимора взволнованно моргала рыжими пучками ресниц. Невыросшая не знала, сколько дней или лет созданьице не снимало платков, но волосы его были удивительно чистые, несальные и даже непутаные, неколтунные. Расчёсывание не заняло много времени, Катя собрала все пряди вместе, разделила их на три довольно ровные части и медленными, неумелыми, но очень старательными движениями заплела Кикиморе тонкий разноцветный колос и закрепила его резинкой, которую сняла с кончика своей косы. Свои волосы Катя тут же распустила, ведь школа кончилась. Что-то жалобно заурчало. Невыросшая не поняла, её это живот или кикиморский, но почувствовала, что хочется ужасно есть. У неё закрутилась новая идея.
— Мама придёт и не сразу приготовит. А нас собственные животы уже переварят. Я быстро сбегаю в магазин, куплю нам вкусностей, — это по-деловому предложила Катя.
Прежде чем созданьице сумело отреагировать, Катя унеслась в свою комнату, натянула прям поверх домашних штанов джинсы, а поверх рубашки свитер. Перебежала в комнату родителей и сняла там с денежной кучи одну рыжую купюру. Когда Кикимора слезла с табурета и вышла из кухни, Катя уже застёгивала пуховик и одновременно натягивала шапку.
— Ты что больше любишь, сладкое или чипсы? — спросила скороговоркой Катя.
Кикимора жалобно посмотрела на неё через коридор, или Кате так показалось. До маминого вечера оставалось полчаса, до папиного два с половиной.
— Хорошо, я всё сразу куплю. Я быстро! — это невыросшая проговорила уже спиной и захлопнула дверь.
Созданьице поглядело на закрытую дверь, потрогало свою неприкрытую голову и косичку.
Катя спустилась вниз на лифте, опять без соседей и застреваний. Но она так спешила, что не заметила своей удачи. В магазине-круглосутке, который располагался в торце Катиного же дома, не оказалось любимых ею чипсов с укропом. Тогда невыросшая перескочила ещё один двор и забежала в супермаркет. Здесь Кате нравилось больше, потому можно было набирать, что хочешь, и ни с кем не разговаривать. Чипсы с укропом нашлись сразу, ещё Катя взяла крупную упаковку картошки с сыром, с беконом (она не знала, какие любит Кикимора), а также чипсы из кукурузы, пару молочных шоколадок с миндалём, пару молочных с изюмом, одну чёрную саму по себе (Катя любила молочный, но, может, Кикимора предпочитала чёрный), четыре марципанных батончика, три упаковки разноцветных жевательных мишек, три упаковки жевательных кока-кольных бутылочек. Ещё связку бананов и два литра колы. Очередь была терпимой, пока Катя торчала в ней, она выбрала с прикассовой полки две арбузные жвачки.
— У тебя, что ли, праздник? — это спросила кассирша, пропуская через красный сканерский глаз всю эту Катину мечту.
— Да! — совсем как счастливая невыросшая ответила Катя.
— Хорошо, что хоть у детей праздник, — это уже для себя произнесла кассирша, нажимая кнопки на кассе.
После расплаты Катя бережно сгребла сдачу в карман пуховика, а еду сложила в большой плотный пакет. Как только невыросшая выбежала из магазина, её облаяла колтунная собака, может быть, знакомая Кате, а может, совершенно новая, никогда ранее не появлявшаяся в этой местности. Несмотря на сотрясавший окрестности лай, Катя не обратила на зверя никакого внимания, а понеслась дальше к своему дому. Уже на подбеге к подъезду Катя увидела знакомую невыросшую троицу: девочку в комбинезоне, девочку в шапке со звериными ушами и шмыгающего носом мальчика. Они не катались с горки, а ввязались в более сложное и серьёзное дело — строительство снежной крепости. Четыре или пять внушительных снежных шара уже составляли начало сооружения, но до настоящей крепости было ещё высоко и долго. Две девочки затаскивали ещё один шар поверх остальных, мальчик накатывал на снеге новый снежный ком, и с каждым новым слоем ему становилось всё труднее переворачивать махину. Шар рыхлел и распадался на части. Катя затормозила и стала наблюдать за ними, неспособная оторваться.
