«Или не следует, – мысленно добавил Ворон, когда из домика вышел, воровато оглядываясь, подросток, затушил сигарету о металлическую „паутинку“ и кинул окурок в урну, примостившуюся на углу детской площадки. – Воспитанный. От родителей скрывался, наверное. Так запах все равно ни с чем не спутать. Правда, отдельный вопрос: он ли курил нечто странное или мне от нервов уже красный сигаретный огонек синим мерещится?»
Из оружия у него имелась только «витринка», которая всем хороша, но только для ближнего боя, а для него противника необходимо подпустить на расстояние удара.
«Когда привык противостоять неизвестности, сложно осознать, сколь велика угроза от тупого урки, прячущегося в темном переулке», – не уставал он повторять Денису. Тот иной раз проявлял беспечность, достойную пятилетнего, а никак не взрослого парня, да еще и с почти паранормальными способностями.
– И это центррр… – заплетающимся языком проговорил собеседник.
Ворон вопросительно взглянул на него.
– Тихо, пустынно…
– Да, – коротко подтвердил он.
– Восхитительно.
Вот с этим Ворон поспорил бы, будь собеседник не столь пьян или выпивши сам. Однако народная поговорка, утверждавшая невозможность понимания между людьми, находящимися в разной степени опьянения, оказалась правдива.
– За то и люблю нашу глубинку.
– Декорации к постапокалипсису, – пробормотал Ворон.
– Ась?.. – не расслышал собеседник, но уточнять не стал, а Ворон предпочел промолчать. – Воздух-то какой… волшебный. Словно в деревне глухой. Спокойно и легко на душе как-то…
– Каждому свое, – заметил Ворон.
– Сигнализация только все портит.
Этим словом собеседник поименовал елочные гирлянды, развешенные по кустам, ограждающим парковку и дорожку из рыжей шершавой плитки, ведущую к входу в ресторанчик. Огоньки были маленькими и неяркими, абсолютно не раздражающими, вызывающими легкую ностальгию и прямую ассоциацию с аномалией, часто встречающейся в Зоне. Против них Ворон точно не имел ничего.
Ярко-желтая машина с шашечками на двери и пилоткой на крыше приближалась. Лицо водителя оставалось в тени, фигура выглядела довольно выдающейся – сложно судить о росте сидящего человека, однако под два метра Ворон дал бы ему легко, – но неопасной, больно широкой и обрюзглой. Хорошие и даже посредственные бойцы выглядели иначе. К тому же на торпеде помигивала желтым глазком салонная видеокамера, фиксирующая все происходящее, а радио, настроенное на местную волну с чем-то музыкально-нейтральным, временами прерывалось голосом диспетчера. Несмотря на это, Ворон поймал себя на неуместном беспокойстве, хотя относительно безопасности собеседника тревожиться было не с чего. Еще более странным казалось желание схватить его в охапку и похитить: засунуть в багажник и увезти в институт или сразу передать с рук на руки Нечаеву. Пусть сотрудники ЦАЯ выпытывают все, что им угодно, а главное, отвянут уже от него самого – сталкера по кличке Ворон, – раз и навсегда оставив в покое.
Почти у самой двери собеседник решил сложиться на асфальт. Ворон с неудовольствием ухватил его сначала за плечи, затем переместил руку под мышку и рванул вверх. Пальцы сжались, легко продавив ткань, прошлись по боку и нащупали кобуру. Собеседник вовсе не являлся легкой добычей.
«Забавно», – подумал Ворон, но, разумеется, не стал ничего говорить и акцентировать внимание – тоже. В конце концов, мало ли людей носят оружие? Опять же их и только их личное дело, как именно его демонстрировать: Ворон не исключал, будто собеседник оступился намеренно.
– Друг… бывай! – Он дотянулся до двери и распахнул ее, не рассчитав сил – так, что та аж скрипнула, – и грузно упал в объятия черного кожаного сиденья, тотчас нащупывая ремень безопасности.
Ворон задумчиво проследил за его движением, а затем наклонился и подал серебристую пряжку.
– Благодарю, – сказал собеседник. – В отличие от многочисленных раздолбаев, коими полнилась со стародавних времен земля русская, люди, добившиеся успеха и дорожившие жизнью собственной, безопасностью не пренебрегают никогда. Даже в мелочах.
Ворон кивнул, не без удовольствия хлопая дверцей.
– Ехай, – сказал собеседник.
– Кудой? – уточнил водитель.
Собеседник рассмеялся.
– Тудой, – и протянул руку жестом незабвенного Ильича, указывая путь.
Такси плавно тронулось с места, все быстрее набирая скорость. Ворон вздохнул с облегчением: прощальных объятий он явно избежал, а значит, вечер можно считать потерянным не окончательно. С возрастанием градуса и процентного содержания алкоголя в крови собеседник становился все зануднее, а главное, ничего действительно важного Ворон так и не узнал.
Он махнул рукой на прощание и направился к своей «Хонде». Чужое внимание не отпускало, даже наоборот, казалось, сконцентрировалось, прожигая затылок. Чтобы подзадорить наблюдателя, Ворон чуть сгорбился и пару раз покачнулся. Судя по всему, в ресторан тот не заходил или был крайне невнимателен. По мнению Ворона, распознать игру не составляло труда: человек на холоде трезвеет, но никак не наоборот. На месте грабителя он отступил бы или напал незамедлительно, поняв, что обнаружен: ведь намеченный в жертву «клиент» этим вечером не пил, так с чего бы ему строить из себя невесть кого.
Его личный «Энтерпрайз» бесшумно запустил мотор, издали почуяв хозяина (если говорить точнее, брелок, висящий у Ворона на шее), но дверей не открыл: ждал команды. По нервам словно провели наждачкой, и Ворон передернул плечами.
«С кем поведешься, от того и… тьфу, пропасть», – мелькнуло в голове, не иначе неуместное желание цитировать поговорки он подхватил от собеседника, но поинтересоваться у Дениса, что это за ерунда творится с личными ощущениями, вероятно, стоило. Чувствовать слежку – одно. Реагировать на нее столь бурно – совершенно другое.
Ворон сгорбился, тяжело облокотившись на дверь, и запустил руку в карман. Черная капля брелока напоминала большинство стандартных сигнализаций. Три серые кнопки имели очень похожие на известные каждому автовладельцу значки, но относительно стандартно работала только самая верхняя. Если верить синей подсветке в виде запертого навесного замочка, она служила для закрытия дверей. Нажатие на нее действительно активировало общий замок на дверях, однако она же отпирала двери в стандартном режиме, только делала это практически бесшумно: без светомузыки и клацанья, которое и полуглухой услышит.
Зато вторая, которая, по идее, должна машину открывать, активировала защитный контур и пускала по кузову электрический ток. В отличие от Дениса излишним человеколюбием Ворон не страдал, а потому и заряд был много существенней, чем на «Рено» (но на то он и пользовался такой защитой нечасто, в местах, в которых ненамеренное касание автомобиля лицом безвинным сводилось практически к нулю, и только в случаях, если предполагал нападение). За подобную защиту от угона на автомобиле его, пожалуй, могли бы даже привлечь к ответственности, как это называли сотрудники правопорядка, любящие подзаработать на гражданах. Да только кто ж им скажет? Уж явно не тот, чья тень неосторожно мелькнула на периферии зрения.
