– Потому ты мне и интересен: умеешь не слушать гормоны.
– Я? – Ворон фыркнул.
– В таком случае ты просто влюблен.
– С ума тот спрыгнет вмиг, кто будет в вас влюблен, – процитировал Ворон, впрочем, не дословно.
Она протянула руку и провела по его волосам.
– Ну же, не злись.
«Злиться на тебя невозможно. Таких, как ты, нужно убивать. Быстро и желательно издали, – мог бы ответить Ворон, но благоразумно промолчал. – Впрочем, таких, как я, – тем более», – готов был прибавить он.
– Любят не за что-то, а вопреки, уж тебе-то положено знать.
– Я кладезь сплошных достоинств, потому и удивляюсь твоему выбору, – съязвил Ворон. – Ладно, я уже достаточно поплыл, можешь задавать вопросы. Тебя ведь заинтересовали конкретные видения, жаждешь подробностей, потому и пришла сюда. Обещаю ответить правдиво.
– Да ты так умеешь играть словами, что полуправда становится хуже лжи!
– Надо лишь задавать правильные вопросы, – заметил Ворон. Ну же, я жду.
– Дурак, – припечатала Анастасия, а затем снова склонилась над ним.
Глава 7
Денис вылетел из кабинета, едва удержавшись от хлопанья дверью. Как они могли?! Пусть Нечаев – Денис никогда ему не доверял, – но Василий Семенович!
В висках стучали маленькие молоточки, щеки горели, и невыносимо хотелось сотворить что-нибудь непотребное: устроить всем, оставшимся в кабинете, острый приступ недержания, например (не факт, что не выйдет, если очень захотеть).
Группу по поиску Ворона возглавил Нечаев (ожидаемо), и он же наотрез отказался включать в нее Дениса (совершенно неожиданно). А ведь Ворон предупреждал его на этот счет. Однако еще более удивительным оказалось то, что Шувалов полностью поддержал такое решение.
«У меня будет для тебя другое задание, – сказал он. – Если эксперименты Сестринского продолжатся, мутанты могут попробовать прорваться и на востоке, и на севере столицы. Ты поведешь группу в район Щелково, оглядись, посмотри, как там».
«У меня будут более важные дела», – ответил тогда Денис, надеясь, что голос звучит ровно и не срывается. В тот момент он слышал в основном лишь шум крови в ушах и буханье сердца где-то в горле, а уж никак не себя.
Его не просто не брали, а хотели отослать как можно дальше, чтобы даже не смел лезть в поиски или вести собственные. Связывали по рукам и ногам делом совершенно незначительным, с каким справился бы любой другой сталкер, но способным отвлечь от главного.
«Денис…» – с укором протянул Нечаев. Он собирался возразить и тем прорвал плотину негодования окончательно.
«Напоминаю всем, здесь присутствующим, если они не помнят: я не являюсь штатным сталкером Института Исследования Зоны. Я здесь не работаю, – сказал Денис. – Соответственно берусь лишь за те задания, которые меня устраивают. Озвученное вами не входит в перечень моих интересов».
«Но…» – начал Шувалов и осекся, лишь всплеснув руками.
«ИИЗ и „Спасение“ сотрудничают на взаимовыгодных условиях, – продолжил Денис, не позволяя себя перебить, – каждый раз, когда у вас появляется задание, мы заключаем новый контракт. Раньше этой юридической волокитой занимался Ворон. Теперь придется мне. Впрочем, не в этот раз. Сейчас я отказываюсь от предложенной вами работы».
«Ворон этого не одобрил бы», – заметил Нечаев.
«Вы уверены в этом? – хмыкнул Денис. – Утверждаете так, словно знаете моего напарника лучше меня самого. Смешно, господин Нечаев».
Слова задели посланника ЦАЯ, но тот постарался не показать виду. Лишь жестче стала складка у губ, острым и неприязненным – прищуренный взгляд и будто бы отвердели скулы. Если внешне еще удалось бы ошибиться, то в эмоциональной сфере, которую Денис машинально считывал, – никогда.
Нечаев был уязвлен. Его чувства скрутились в невидимый бич и ударили со всей силы чистой незамутненной ненавистью. Даже удивительно, что Денис не вздрогнул, а его кожа не расцветилась алой царапиной. Из легких воздух все же выбило, но он перевел дух и даже сумел улыбнуться.
Вряд ли подобные чувства могли возникнуть у Нечаева спонтанно. Раньше он попросту не давал им воли, возможно, сам не осознавал, вот Денис и не чувствовал столь остро, хотя интуитивно этот человек всегда был ему неприятен. Что ж, все объяснилось – стоило радоваться хотя бы этому.
«Ворон предвидел свое похищение. Ворон ввязался в поиски Сестринского только потому, что вы его попросили: из-за якобы семейного дела, связанного с вашим… двоюродным братом! Ворон предупреждал вас, чтобы в случае исчезновения к поиску привлекли меня, – слова падали, как зерна в подготовленную, распаханную почву. – Вот только вы, видимо, считали меня совсем идиотом или мальчиком, не смыслящим ничего и не видящим дальше собственного носа, если думали, будто я не в курсе всех дел».
В переговорной, в которой собралось около тридцати человек, внезапно стало очень тихо. Даже странно, что такая тишина возможна при подобном скоплении народа. Люди ведь на самом деле очень шумные существа: они издают звуки, даже если молчат, и на этом в том числе их ловит Зона. Однако сейчас они будто разом все затаили дыхание – мертвенное спокойствие ока урагана, не иначе.
Дожидаться самой бури Денис не захотел: встал, аккуратно придвинул стул к столу и ушел, не слушая ни ответов, ни объяснений (если их и собирались озвучить), ни оскорблений (вероятно, кто-нибудь мог на них решиться: научники по-прежнему не жаловали ходоков по Зоне).
Теперь, шагая по длинному коридору с бессчетным количеством дверей, он немного жалел о собственном срыве: всяко проще было бы действовать, если б его и дальше считали несмышленышем, не владеющим информацией и смотрящим в любой научниковский рот, наивно распахнув глаза. Пожалуй, Ворон не просто так навесил на него и поддерживал образ всего лишь подмастерья, вечного ведомого, который никуда не суется и не важен по сути. Тот же Нечаев наверняка считал его найденышем с необыкновенными способностями, сироткой, подобранным на помойке, одомашненным волчонком, прихотью одинокого сталкера. Потому и ненавидел: ненависть очень легко произрастает из зависти и презрения, слитых воедино. Денис походя разрушил все подобные представления, наверняка нажив многочисленные последствия, но иначе попросту не сумел бы: самого себя уважать бы перестал.
– Дэн! – окликнул его Верин, догнал, хотя Денис никак не отреагировал, и приобнял за плечо практически насильно. – Ну, ты чего? Старик просто испугался потерять и тебя, понимаешь?
Наверное, он был прав, но злость так и не улеглась под сердцем: свивала холодные скользкие кольца и шипела разъяренной коброй.
– Вот Нечаев, – Верин чуть ли не зашептал, – мутный цаевский засранец. В отношении него ты однозначно прав. Не удивлюсь, если все произошедшее – его рук дело.
– Мне плевать на него! – Денис попытался сбросить его руку, но не преуспел в этом.
