На станции поддерживали слабое освещение. Вывеска с обозначением бара мигала синим неоновым светом, в обстановке совершенно пустынной станции казавшимся зловещим. Если б им не приходилось скрываться, фонарики не помешали бы, но Толян строго-настрого запретил включать их. Смерть тоже шел без дополнительной подсветки – уверенно, без оглядки, ровно, даже не пошатывался, и достаточно быстро. Промедли они хотя бы немного, действительно могли бы потерять его. Узкие кожаные ботинки со стальной цепью по шву громко цокали подкованными каблуками по плитке. Звук эхом отскакивал от стен и уносился куда-то в тоннель, где дробился и затихал. У Антона стыло в груди, когда он представлял, что способно выползти из вечной ночи. Мнимая пустота могла скрывать многое.
За тоннелями следили неустанно: сначала здесь постоянно дежурили сталкеры, специально для этого нанятые, сменяясь группами по четверо, потом умельцам Зоны как-то удалось заставить работать простейшие камеры слежения. Наверняка где-то в каморке смотрителя располагался склад с оружием и пункт наблюдения, а в баре постоянно сидела группа охраны, готовая среагировать на любую угрозу, да и завсегдатаи вряд ли просто разбежались бы, а постояли за любимое заведение. Рассказывали, однажды из темноты уже нагрянуло длинное склизкое существо с вагон величиной, похожее на многоножку и дождевого червя разом. Хорошо еще, минуло станцию со скоростью поезда метро, движущегося без остановки, не удостаивая стреляющих по нему людей ни малейшего внимания.
Смерть дошел до неработающего эскалатора, поставил ногу на ступеньку и полуобернулся.
– Ну? И чего надо? – прошипел он. Несмотря на трезвый вид, язык у него заплетался, и руку на черную застывшую змейку перил он положил, явно поддерживая равновесие.
– Схрон надо, – буркнул Толян, подошедший поближе, и направил дуло охотничьего ружья в грудь сталкеру.
– Какие пули? – поинтересовался тот, ничем не выдав обеспокоенности происходящим.
– На лося берег, так что и тебе, мразь, хватит, – осклабился Толян.
– Зачем же так грубо? Схрон, говоришь? – Смерть склонил голову к плечу и неприятно улыбнулся, стрельнул взглядом в сторону держащегося поодаль Антона, словно невзначай опуская руку на пояс.
Антон тоже подошел, целясь в сталкера из двустволки. Двое против одного всегда казалось ему достойным преимуществом, но Смерть явно так не считал. Пистолет он выхватил чуть ли не мгновенно. Сдвоенный выстрел в гулком зале подземки ударил по ушам, оглушив тотчас. Антон рухнул на четвереньки и пришел в себя лишь минут через пять. Из носа текла густая кровь, черная в неверном свете, свистело и чесалось в затылке, аккурат под черепом, а мочка уха, поцарапанная чудом не угодившей в него пулей, горела огнем.
Возню и приглушенный мат он услышал не сразу, затем еще и изрядно попялился на клубок тел, катающихся у основания эскалатора: отупело, не в состоянии понять, кто перед ним и что он сам забыл в таком стремном месте. Постепенно память вернулась, как и осознание необходимости вмешаться, он встал и нетвердо преодолел несколько шагов на подгибающихся ногах.
– Хватит… – Он с трудом перевел дыхание. Голос звучал хрипло и тихо, неудивительно, что его не услышали.
– А ну прекратили! – выкрикнул-вышептал Антон и стрельнул в потолок (хуже решения он вряд ли мог выбрать), тотчас падая на колени, снова получив по ушам звуковой волной. Когда перед глазами перестало мутиться, он обнаружил, что схватка действительно прекратилась.
Смерть сидел, упершись спиной в будку смотрителя, широко расставив длинные тощие ноги, и на удивление белым, если только не открахмаленным платком безрезультатно пытался стереть текущую из рассеченной брови жидкость. Назвать ее кровью не поворачивался язык. Она казалась то неестественно алой, то серой или даже фосфоресцирующе-зеленой.
– Вот уж действительно серо-буро-малиновая, вернее, серо-зелено-алая, – заметил Антон.
Скорее всего его нехило приложило: аж до ряби в глазах. Или виновато приглушенное освещение. Впрочем, Денис не решился бы утверждать это с уверенностью на все сто. Он в свое время видел и абсолютно бесцветную кровь, текущую из ран «белых сталкеров». Так почему бы ей не изменить привычному цвету? Смерть казался не совсем человеком.
– Вести будешь, сука… – Толян тяжело дышал. Выглядел он помятым. Под глазами наливались синяки: похоже, Смерть удачно попал ему в переносицу.
Оружие обоих валялось в отдалении, так что Антон, единственный вооруженный здесь, сразу ощутил себя увереннее.
– Ладно. – Смерть выдавил кривую ухмылку и поднялся. – Но только к ближайшему схрону. Один артефакт я, так и быть, готов подарить. Надо бы сказать, для себя берег, из старой Зоны-матушки вынес, да разве откажешь добрым людям, которые… с таким пылом просят.
– Ты мне еще условия будешь ставить?! – зарычал Толян.
– Идет, – быстро согласился Антон, поймав налитый кровью взгляд соседа. – Только никаких штучек. Мы честно победили, ты так же честно расплачиваешься. Доходим до места, открываешь схрон, затем расходимся, и никто никому ничего не должен.
– Зона великодушная, храни меня от наивных новичков… – фыркнул Смерть.
Уже поднявшийся Толян со всей силы ударил его в живот. Сталкер задохнулся, сложился пополам и рухнул на пол.
– А если нет, я тебя, падла, урою! – рявкнул Толян, пиная того, словно футбольный мяч.
В какой-то момент Антону показалось, что сосед забьет сталкера до смерти, он уже хотел вмешаться, но Толян остановился сам. В почти полной тишине хриплый смех, раздавшийся тотчас, как только он отступил, показался жутким.
Смерть смеялся, кривя губы, испачканные в алом и серебряном, и даже у Толяна недостало злости и решимости приказать ему заткнуться. Сталкер умолк сам, сплюнув белоснежный зуб на плитку пола. Показалось, это и не осколок кости вовсе, а камень вроде белой яшмы. От него потянулся вверх легкий сизый дымок, и Антон зажмурился, не поверив, однако. Когда он открыл глаза, ничего не изменилось.
– Хорошо, согласен, – со вздохом сказал Смерть, – проведу, и даже самой безопасной тропой.
Толян доковылял до ружья, по пути прихватил пистолет – красивый и явно очень дорогой – и сунул за пояс.
– Веди. – И тотчас пригнулся и вскинул ружье, расслышав шаги.
Кто-то спускался по дорожке эскалатора, он мог испортить все или попросить свои откупные. Вступил бы в коалицию со Смертью или перестрелял бы всех троих, просто на всякий случай.
Толян выцелил его, стоило ногам показаться в полной видимости, не скрываемой козырьком тоннеля. Затем незнакомец вышел в полный рост, вооружен он не был, а потому Толян опустил ствол. Вопль, ударив по нервам, заставил его вскинуться и спустить курок.
Пуля прошила тело насквозь в районе грудины, разбрызгав кровь, однако не убила. Незнакомец и так был уже мертв. Нечто студенистое, отчего-то ассоциировавшееся у Антона с соплей и щупальцем одновременно, обвило неудачника за шею и сдавило так, что тот побагровел. Затем его лицо приобрело мучнистый, а затем и синеватый оттенок. Глаза выпучились, язык вывалился изо рта и стал сиреневым в желтых пятнах. Кожа медленно то ли истаивала, то ли превращалась в прозрачную пленку вроде полиэтиленовой. Сквозь нее просвечивали сосуды и ткани.
