Смерть чудовищно перевирал Шевчука, делал акценты вовсе не на тех словах, но почему-то у него получалось органично и даже красиво.
– Ты можешь взять только «сердце», – прошептал сталкер, оборвав песню. – Это как в сказке: сорви яблочко, только листочков не трогай, иначе вмиг к Кощею отправишься. – И глухо рассмеялся.
Вблизи шкатулка выглядела еще более непростой, старинной и ценной: очень тонкой работы, старинная, из потемневшего серебра. Толян наверняка наплевал бы на предупреждение, только Антон не собирался пренебрегать советами, пусть их и давал сумасшедший, которому нравилось смотреть на человеческие смерти, воображавший о себе невесть что. Пожалуй, в Зоне именно к сталкеру стоило прислушиваться как ни к кому другому.
Камень оказался теплым и вибрировал, напоминая настоящее сердце. Антон постарался взять его так, чтобы даже случайно не коснуться шкатулки. Разогнулся, обернулся и успел воскликнуть только:
– То…
Но было поздно. Все время, что он шел, Толян вовсе не стоял на месте. Он медленно перемещался по дорожке, выцеливая Смерть. Тот словно специально (скорее всего специально) встал сбоку памятника. Из-за угла выглядывал краешек кожаной куртки – будто дразня.
Видимо, Толян намеревался занять более выгодную позицию для стрельбы. Антон не имел никакого понятия, почему ему в голову пришла такая глупость, ведь он даже не сверился со сканером, иначе непременно заметил на ближайшем столбе «рой». Аномалию легко удалось бы увидеть даже невооруженным глазом. Она висела на высоте полутора метров от земли и представляла собой прозрачный шар размером с человеческую голову. Вокруг него плавился воздух и вились будто бы черные мушки.
«Если бы не медлил, обернулся раньше, то обязательно предупредил бы», – решил Антон. По крайней мере он искренне верил в это… целых несколько секунд, пока в его голову не пришла другая мысль: о том, что все делается к лучшему. Толян первым признался в предательстве. Он брал его в Зону в качестве откупной жертвы. Вряд ли, если бы им удалось обоим унести ноги, да еще и прихватив артефакт, они стали бы действовать по изначально оговоренному плану. Толян попросту кинул бы его, и это в лучшем и идеальном случае, во всех других – убил бы.
В собственной готовности убить человека Антон сомневался. Вряд ли он решился бы застрелить Толяна. Зато теперь он мог лишь наблюдать: бог не фраер и все видит, как говорится. Антон даже дыхание затаил: вот Толян ставит ногу, вот перемещает на нее центр тяжести, вот аномалия выстреливает в его сторону тысячью черных точек.
– «Рой» потому так и зовется, – тихо заметил Смерть, – словно осиное гнездо. Не тревожь его, и все благополучно окажется, однако границу не пересекай…
– Заткнись! – зашипел на него Антон: слушать вкрадчивый насмешливый голос было невыносимо.
– Бежать на помощь – верная смерть для обоих, – предупредил сталкер, да только Антон и не собирался.
Толян каким-то чудом умудрился упасть в другую сторону от «роя», приподнялся на локтях, отполз, громко воя. Аномалия мгновенно отступила, словно вмиг теряя интерес к жертве.
– Спа… си… – простонал Толян. На его губах пенилась кровь. Он был еще жив, но помочь ему уже не вышло бы.
– У ос Зоны ядовитые жала, – заметил Смерть.
Антон с ужасом смотрел, как под кожей Толяна вздувались и перемещались бугорки, словно туда кто-то заполз, а теперь кишел там, размножался и рос.
– А теперь я напоминаю, что именно ты держишь в руках, – торжественно возвестил Смерть. – Панацея от всех людских болезней, но… не поздно ли? Поможет ли «сердце» от последствий встречи с «роем»?.. Сможет ли артефакт старой Зоны излечить потерпевшего поражение от новой?
Антон вздрогнул. Он добыл безбедное существование, освобождение от всех проблем и смертельную опасность. Толян хотел его убить, расплатиться им за возможность вынести артефакт из Зоны.
– Стоит ли «сапфировое сердце» спасения предателя? – прошептал Смерть. – Более того, он вряд ли оценит твой поступок. Всю жизнь станет ненавидеть. Именно потому, что ты оказался не такой скотиной, как он. Я не уверен, проживешь ли ты долго в таком случае. В один вечер… возможно, даже красивый летний, в дверь позвонит пьяное ничтожество, а когда ты откроешь, пырнет ножом… или ударит по голове чем-нибудь тяжелым. Хочешь такой судьбы? Тогда спасай. Или ты якобы верующий? Давай-давай. Возможно, по Зоне пойдет пересказанная на новый лад притча об Каине и Авеле! – Он развлекался.
Толян поднял голову и перевел мутный взгляд на Антона, моргнул, и его левый глаз оплыл, как брошенный в костер кусок олова.
– Тварь… Ненавижу… – шептал он, обращаясь то ли к Антону, то ли к Смерти. – Чертов выродок…
– Ну же, решай, – произнес сталкер.
Антон стиснул челюсти. Да какого черта он должен выбирать?! Почему обязан спасать этого предателя, да еще ценой собственного благополучия? Он уже открыл рот, чтобы выпалить все это в лицо Смерти, которому, по идее, мог и не отвечать. Выстрел прозвучал резко и заставил подскочить на месте. Толян вздрогнул, а потом его голова сдулась, словно лопнувший воздушный шарик.
– Черт! Ворон! – воскликнул Смерть. – Ты испортил такую игру! И это после того, как отказался участвовать, смотреть и говорил мне не ходить за тобой?! Просто двойные стандарты какие-то! На тебя это не похоже, друг мой и…
– Довольно. Последний должен уйти с наградой. Ты ведь сам установил правила. – Ворон стоял у ограды: спокойный, равнодушный. Взгляд скользил по трупу, Антону и памятнику, ни на чем не останавливаясь. Увидев лежащую на земле шкатулку, Ворон хмыкнул и проронил: – Вечно ты их на «сердце» ловишь.
Обрез он опустил, но Антон даже не сомневался, что не преминет выстрелить в случае необходимости.
– На твоем месте я поторопился бы свалить в бар. Сумерки близко. И вообще не спеши сюда возвращаться, – сказал ему Ворон.
– Я… никогда больше, – заверил его Антон. Он понятия не имел, зачем говорит с этим убийцей, но, черт возьми, ведь надо доверять хоть кому-то. Ворон застрелил Толяна, но, по сути, лишь избавил того от мучений, а самого Антона – от выбора и сделки с совестью.
Если бы Денис мог, он выругался бы. От Антона так и веяло страхом. Он был уверен, что Ворон готов пристрелить его ради артефакта.
– Не разбрасывайся обещаниями, которых не сумеешь исполнить. С этого крючка невозможно слезть. – Ворон повел плечом и поднял руку, словно призывая.
Антон пошел к нему словно загипнотизированный. Очнулся, лишь когда Смерть вышел из-за памятника и произнес:
– Не можешь не строить из себя героя, да?
В этот момент Антон пожалел о том, что безоружен. В детстве он обожал вестерны. Будь у него пистолет, он мог бы убить обоих и разом решить все проблемы. О собственных мыслях о нерешительности, посещавших его совсем недавно, он благополучно забыл.
– В баре расскажешь, что угодил в «иллюз», тебе помогут, – не обращая на Смерть внимания, сказал Ворон.
