Давыдов отвел взгляд:
– Да так…
– Нет, случилось. – Глаза юной женщины округлились, губы задрожали. – Я же чувствую, что случилось. Скажите мне честно, Денис, – что? Ее ограбили, да? Убили?
– Убили, – прошептал молодой человек. – И я ищу убийц.
– Вы?! То-то я и смотрю… Ах, бедная Анечка, бедная…
– Если это она.
– Да ведь похожа! Очень. Все, как вы сказали: черные густые волосы, смуглая… пальцы желтоватые, да. Это от табака – она курила тайком. Ах, боже ж ты мой. Боженька-и-и…
– А что за гусар, Вера? – Давыдов нежно погладил готовую сорваться в истерику вдовушку по плечу.
– Гусар?
– Ну, вы сказали, будто Анечку вашу какой-то гусар увез.
– А, гусар? Да, гусар… Совсем такой молоденький мальчик, ага. Правда, я его мельком только видела, так что о приметах ничего сказать не смогу.
Мадам снова вздохнула и крепко прижалась к широкой груди Дениса. Хрупкая, худенькая и какая-то необычайно женственная, она казалась такой беззащитной, что молодой человек тут же принялся ее утешать, гладить, чувствуя теплую шелковистость кожи, ощущая каждую ямочку, каждый изгиб пленительного юного тела. Да-да, юного – вдовушке едва исполнилось двадцать семь лет. Очень быстро дело вновь дошло до поцелуев и до куда большего… вновь заскрипела кровать…
– Так что гусар? – уже одеваясь, напомнил Давыдов. – Лица вы, Верочка, не запомнили?
– Говорю же – нет. Кабы запомнила, так и сказала б… Ах, Анечка, Анюта… Сиротинушка ты, сирота… Небось, и на похоронах никто не плакал. Кстати, Денис! Погребли-то ее где? Чай, не в канаве зарыли, как собаку?
– Да что вы, Верочка! – обиделся гость. – Нешто можно вот так – в канаве? Кто бы ни был, а все ж живой человек… был… была… Душа христианская… Погребли. И дьячок был из ближней церкви. Только могилка-то – да, безымянная.
– Я поеду! – встрепенулась мадам. – Тотчас же, с вами! Хотя нет… еще есть дела. Но через неделю точно. Звенигородка, говорите? Денис, вы мне могилу покажете?
– Обязательно!
– Платье мне застегните… вот так… – Вдовушка покусала губу и резко обернулась. – Вы не сказали, как она умерла. Ее пытали? Мучили?
– Нет, – Денис покачал головой. – Просто ножом. Ударили точно под сердце.
– Хорошо, что хоть так…
– Так я про гусара, – Давыдов взял мадам за руки и заглянул в глаза. – Форму-то, надеюсь, запомнили. Доломан, ментик – каких цветов были?
– Да вот такие же, как у вас – синие, с белыми шнурами, да.
* * *
Гусара Дэн отыскал быстро. Им оказался Сашенька Пшесинский, корнет, как раз в начале месяца отвозивший в Черкассы штабной пакет. Там и заглянул в номера… расслабился с Анечкой…
– И так понравилась девка, что решился с собой позвать? – недоверчиво прищурился Давыдов.
– Да нет же! – корнет махнул рукой, щеки его зардели. – Вовсе нет. Аня сама со мной напросилась. Сказала, подруга тут у нее.
– Что за подруга? – тут же насторожился Дэн.
– Да не знаю я, как-то не спрашивал. А что ты так Аней интересуешься, господин ротмистр? Неужто девчонка украла что? Хм… не поверю! Она вроде не из таких.
– Да нет, не украла… Потом все расскажу, корнет.
Денис Васильевич нахмурил брови – вот к чему иногда приводит необходимая в любом расследовании секретность! Разгадка-то близко находилась. Сашка-то, оказывается, покойницу знал, и знал неплохо. Всего-то и надо было – спросить у гусар… тем самым нарушив данное капитану-исправнику слово хранить все дело в тайне.
– Ты с ней здесь встречался?
– Нет, – с видимым сожалением корнет покачал головой. – Хотя уговаривались, да. Однако же не пришла. Увы, такое частенько случается.
– Случается, – покрутил усы Денис. – Что уж теперь говорить-то.
Наверное, он должен был подозревать и корнета. Да мало того что подозревать, но и немедленно сообщить Ратникову о связи молодого гусара с убитой. Должен был! Но не стал. Во-первых, Сашка был свой и на убийство женщины не способный! Во-вторых, во время убийства он был в наряде и никуда из казарм не отлучался – это Давыдов все же проверил по записям в караульной книге. Что же касаемо подруги, то ее нужно было искать, и здесь Дэн сильно надеялся на помощь Лидочки, с которой встретился тотчас же, едва только вернулся из Черкасс.
В конце месяца зарядили дожди, и тренироваться не получалось, так что бравый гусар просто по-дружески заглянул в дом Мирских на обед, а лучше сказать – на ужин. Памятуя неизбывную бедность большинства местных дворян, Давыдов явился не с пустыми руками: с бутылкой шампанского и штофом виленской водки. И то и другое молодой человек приобрел в скобяной лавке купца Никифора Верейского, что располагалась как раз на окраине городка, невдалеке от Лидочкиного дома.
Отец Лидочки, Епифан Андреевич, встретил незваного гостя со всем провинциальным радушием и сразу усадил за стол, хоть Денис и конфузился: мол, шел себе мимо, да дай, думаю, загляну – пережду дождик.
– Вот и правильно, что заглянули, Денис Васильевич, вот и славненько! Дождь же, он уж тут… ох… Глашка! Глашка! Ставь самовар, живо! И накрывай на стол… Наливочки нам принеси. Огурчиков соленых, груздей, кашу… Щи, Денис Васильевич, будете? Правда, постные щи-то, пустые…
– Нет, щи не буду, премного благодарствую, – с ходу отказался Дэн. – Обойдемся как-нибудь груздями.
– А у нас еще паштет есть! – обрадованно сообщил Епифан Андреевич. – Глашка, давай паштету! И хлеба каравай порежь… тот, свежий.
Служанка Глашка – юркая востроносая особа неопределенного возраста – тут же захлопотала, забегала, подоткнув передник. Сермяжное платье ее, по сути, ничем не отличалось от домашней одежды хозяев. Те ведь не ждали гостей, потому и ходили в домотканой посконине, приберегая партикулярные наряды для службы, церкви и прочих присутственных мест. Что же касаемо Лидочки, так у той, насколько помнил гусар, и вообще никакого платья не было – так, крестьянская юбка с кофтою. Пусть все и новое, красивое, с вышивкой, а все же для дворянской девушки – не наряд! В обществе в таком не покажешься и приличного жениха не найдешь. Только на рынок или, вот, с мальчишками собак гонять.
– Ах, Денис Васильевич! – Судя по задержке, Лидочка обычно ходила по дому в портках или вообще в одной рубахе. Теперь вот переоделась, все в ту же юбку да сорочку расшитую, правда, косы не заплетала – уж слишком это было бы по-деревенски, по-крестьянски как-то. Локоны… локоны падали на плечики, такие пленительно-светлые, как лучики солнечные. А очи синие? Глазищи! Нет, все ж таки – красива девка. Будет. Как подрастет чуть-чуть.
– Ах, Денис Васильевич! Наконец-то вы вернулись. Я уж и соскучилась, честно сказать.
Гусар быстро поднялся на ноги:
– О, мадемуазель! Целую ручку. Ну что? Шампанского за встречу, ага?
