– Понимаю, – Давыдов хохотнул, подгоняя коней. – Серебряные пули, осиновые колья. Да! Еще чеснок.
– Чеснок – обязательно, – на полном серьезе заверила графиня. – А пули мы возьмем в церкви. Зарядишь им свои пистолеты.
– Как скажешь, милая. Заряжу.
Остановив повозку у церкви, Денис принялся ждать, следя за игрой серебристых теней на церковных стенах. Подойдя к дверям, Эльза постучалась… и вошла внутрь. Тяжелые створки захлопнулись… но вскоре распахнулись вновь.
– Или сюда, Денис! Поможешь… Знакомься – это мой брат Клаус.
Долговязый подросток – Клаус – сильно походил на сестру. Такой же худой, с узкими лицом и большими глазами. Длинные волосы его падали на плечи, из коротковатых рукавов черного сюртука выглядывали сухие, как у старичка, руки.
Клаус что-то сказал сестре по-немецки и улыбнулся. Графиня потянула гусара за рукав и шепнула:
– Иди за мной. Я покажу – куда.
Внутри храма оказалось холодно и темно, лишь у распятия горела восковая свечка. Ее-то и прихватила Эльза, обернулась, махнула рукой:
– Сюда.
Слева оказался какой-то узкий ход, коридор, потом – ведущие вниз ступеньки… Клаус молча показал на какие-то большие мешки, сундучки, баулы…
– Берем все, – распорядилась графиня. – Уносим.
Наклонившись, гусар закинул на спину мешок… что-то звякнуло… Ясно что. Сокровища! Драгоценная церковная утварь. Поня-атно… В отличие от Дениса Васильевича, Дэн все же был циником и плохо верил в благородные порывы души. Спрятать сокровища от французов? Почему бы и нет… Но, с другой стороны, если учесть финансовое состояние графини… Да на здоровье! Пускай девчонка попользуется, разбогатеет – жалко, что ли?
Грузили не то чтобы долго, но и не быстро, провозившись, наверное, с час. Пока таскали, пока укладывали – то, се… Наконец вроде бы справились. На это раз сама графиня взялась за вожжи… Правда, сперва спросила:
– Ничего, если мы завяжем тебе глаза, герр Денис?
– Думаете, помылю ваше золотишко? – усмехнулся гусар.
Эльза непонятливо моргнула:
– Что значит помылю?
– А, не вникай, – махнул рукою Давыдов. – Завязывай, ага.
– Н-но!
Дернулась повозка. Покатилась. Поехали… Сначала по мостовой, если судить по стуку колес, потом свернули на сельскую дорогу. Затрясло. Что-то плеснуло – лужа… А потом где-то неподалеку раздался вдруг протяжный леденящий душу вой! Волчий.
– Оборотни, – тихо молвила графиня. – Близко не подходят, да. Говорю же – они тебя боятся, Денис!
– Даже не представляю, чем это я их напугал?
Под этот вот вой, то отдалявшийся, то приближавшийся, повозка проехала еще с полчаса или около того, пока не остановилась… судя по плеску волн – у реки…
– Денис, повернись…
Ага! Девчонка сняла повязку. Давыдов поморгал, привыкая… наскоро осмотрелся – и впрямь река. Частью растаявшая, частью – в заводях – еще покрытая льдом. Здесь вот как раз и была такая вот заводь. А вообще – место глухое, безлюдное… какие-то кусты, овраги, лес…
Денису неожиданно стало зябко – и вовсе не от холода. Подумалось вдруг – зачем графине лишний свидетель? Если вспомнить классику – что делают с мавром, сделавшим свое дело? Правильно – убирают. Мертвые – надежнее всех живых. Никому ничего не расскажут.
– Сюда вот… сюда…
Землянка, что ли? Нет, похоже, какой-то фундамент. Верно, раньше здесь стоял дом. Точно – дом, и довольно большой – господский, или – какого-нибудь богатого крестьянина – бауэра. Под обширным подвалом оказался еще один подвал, тайный – туда и перетаскали все мешки с сундуками… Сокровище церкви Арнау.
Покончив с делом, уселись на телегу – передохнуть. По мысли Дэна – теперь наступило самое время избавиться от свидетеля. Интересно, как будут убивать? Пистолеты – у гусара за поясом, да еще – сабля. Кинжал или кистень – никаких шансов не имеют.
Молодой человек тряхнул головой, словно пытался изгнать из нее все дурные мысли. Ну, скажите на милость, с чего он все взял-то? С чего решил, что от него захотят избавиться? Хотели бы – не завязывали бы глаза. Хотя… это выглядело бы слишком топорно и подозрительно. Но Эльза… Разве могут такие красивые барышни с такими чудными честными глазами задумать какую-то пакость, какую-то невероятную каверзу? Могут. Почему бы и нет? Склонность к убийству… или просто – холодный расчет – от ангельской внешности никак не зависит.
Нет-нет, не может такого быть! Такая милая девушка… да что он себе в голову-то вбил?!
Даже если б и захотели убрать – не справились бы. Те еще доходяги, что сестра, что ее худосочный братец.
– Ах, это еще! – всплеснув руками, Эльза показала на оставшийся в повозке сундучок, забросанный сеном. Верно, потому и не заметили.
– Отнесем, Денис? Я помогу… открою-закрою… А Клаус тут побудет – посторожит повозку.
Что ж… почему бы и не отнести? Только, небось, сейчас графиня попросит оставить Клаусу пистолет – охранять повозку… Умеет ли этот парень стрелять? Скорее всего, умеет. Но все же не так быстро и метко, как лихой гусар!
Сейчас попросит, сейчас… Если попросит, то…
Нет! Не попросила… Поклацала огнивом, зажгла огарок свечи… и первой спустилась вниз, отворяя замаскированную под каменную кладку дверь. Обернулась:
– Ну, иди же, Денис…
Иди…
Что ж, вроде никакими каверзами пока не пахло.
– Что-то никто не воет, – вытащив из повозки сундучок, усмехнулся гусар.
В ответ послышался смех:
– Так и не должны бы уже. Утро скоро!
Ах, вон оно что – утро…
– Да идете вы или нет?
– Иду… иду уже… да… Ну и запах же тут! Премерзкий…
Денис поморщился.
– Наверное, лиса где-то неподалеку сдохла, – тихонько засмеялась девушка. – Ничего.
Спустившись в потайной погреб, Давыдов поставил сундучок туда, куда указала Эльза. Гусар все же держался настороже, однако…
– Ты, верно, думаешь, будто мы захотим избавиться от тебя? – обернувшись, неожиданно промолвила девушка.
Денис не знал, что и ответить. Впрочем, ответа никто и не ждал… Поставив свечу на сундук, Эльза сбросила бурку, а за ней и пальто и, с жаром поцеловав гусара в губы, прошептала с невообразимой страстью:
– Знаешь, милый… у нас есть поверье. Если мужчина и женщина совершат это рядом со спрятанным кладом… то клад этот никто и никогда не найдет… Ты понимаешь о чем я, герр Денис?
Дэн шмыгнул носом:
– Вполне.
– Тогда не стой, – тихо засмеялась красавица.
Рука гусара потянулась к подолу, и Давыдов вновь ощутил манящий и терпкий жар молодого гибкого тела, жаждущего плотской любви…
