В этот раз Денис, как и положено адъютанту, неотлучно находился при командующем, а тот – при артиллерии и пехоте. Корявые ветви елей покачивались по обеим сторонам узкой лесной дороги. Здесь, в чаще, снег еще был крепок, тяжел, и колеса полковых пушек не вязли в грязи, катили ходко. Но даже здесь, в снежной Финляндии, уже чувствовалась весна. Уже налетал теплый ветер, чаще сверкало солнышко, а днем вовсю звенела капель. Прилетали первые птицы – возвращались на свои места грачи, коростели, потянулись даже стаи гусей.
– Ударим на рассвете, с обеих сторон, – покачиваясь в седле, Кульнев делился планами со своим адъютантом. – Мы – с суши, казаки и гусары – с моря. Возьмем в клещи врагов.
– А если рассвета не дожидаться? – вспомнив Курскую битву, неожиданно предложил Дэн. – Засветло еще… расположить артиллерию, ударить огнем! Ты, Яков Петрович, представляешь, что с врагом будет? Когда вот прям из ночи – ядра, картечь!
– Ого! – полковник сразу же оценил предложенную идею. – Да ты, брат, вижу, и в воинском искусстве мастак. Хорошее дело!
– Да уж врагам мало не покажется – точно.
Так и сделали. Не доходя до деревни, затаились в лесу, выслав разведку. Поставили на дороге вешки, присмотрели места для пушек и, как стемнело, провели дислокацию. Ночь выдалась спокойная, тихая. Чуть подмораживало, и в черном небе сверкали холодные звезды, окружая золотистый серп месяца. Артиллеристы шли в полном молчании, лишь слышен был скрип колес да лошадиные хрипы.
– Вот там – деревня, – командовал батареей Денис. – Большая, много дворов. Не деревня, а городок даже. Там – порт, торговая и рыбацкая гавань, сейчас замерзшая. Оттуда наша кавалерия подойдет, и вот задача – чтоб ни одно ядро, ни одна картечина в ту сторону не улетела.
– А ну-ка казаки с гусарами в селение ворваться решат? Тоже вот так, с рассветом, – какой-то артиллерийский капрал пытливо уставился на гусара.
– Не решат и раньше времени не ворвутся, – успокоил Денис. – О том к ним вестовые посланы. Будут окончания канонады ждать. А уж опосля… Ваше дело, братцы, – вжарить! И, куда не надо, не палить.
– Это уж мы запросто, – под общий смех заверил капрал. – Ужо, господин штабс-ротмистр, не сомневайся, вжарим! Только ты скажи, куда палить-то?
– Вон, видите огоньки? Это – деревня. От нее на десять градусов влево – неприятельский лагерь.
Что такое градусы и сектор огня, ратники понимали прекрасно, чай, не кто-нибудь, а пушкари-артиллеристы!
Все подготовили: повернув в нужную сторону, зарядили пушки, приготовили запалы – ждали. Было все так же темно, но восточный край неба уже окрашивался алой предутреннею зарею.
Ожидание казалось томительным и вместе с тем азартным. Хотелось быстрее сделать так, как задумано… и посмотреть – получится ли, выйдет ли? Должно получиться, должно.
Глядя в холодное ночное небо, Дэн вдруг подумал, что, верно, точно такие же чувства испытывали советские артиллеристы, сорвавшие своей ранней артподготовкой немецкое наступление на Курской дуге. Да, времена тогда были другие, но дух, дух воинов оставался прежним.
– Внимание… – вестовые передали приказ. – Быть готовыми в сей момент!
Пара секунд – и послышался пистолетный выстрел – сигнал. Тотчас же рявкнули пушки! Завыла в небе картечь! Ухнули по спящему шведскому лагерю ядра.
– Орудия первой линии – заря-жай! Вторая линия – огонь! Третья линия… огонь!
Канонада стояла такая, что у Дениса звенело в ушах. Впрочем, не только у него одного…
– Заря – жай… Пли!
Снова выстрел, снова картечь и воющие в воздухе ядра… Уже начинало светать, уже виден был шведский лагерь и очумело бегающие солдаты, выбежавшие прямо под картечь.
– Первая линия… Пли! Вторая линия…
Так продолжалось, наверное, с полчаса, до тех пор, пока не начало светать. И тогда Кульнев отправил в бой пехоту. Полковник лично возглавил воинов, и, конечно, его боевой адъютант был в этот момент рядом!
Печатая шаг, шли в бой солдаты.
– Рота… стой! Первый плутонг – залпом… Пли!
Внося еще больше сумятицы в стане врагов, один за другим грохнули ружейные залпы. Запела труба. Тревожно забили барабаны. Выставив штыки, русская пехота пошла в бой, грозно и неумолимо.
Враг уже был деморализован, а это значит – почти повержен. Завидев русских, шведы почти не оказывали сопротивления, сотнями сдаваясь плен. Денис уже устал считать…
– Вашбродь, господин полковник! – на взмыленном коне подскакал к Кульневу вестовой из казаков. – Драгуны уходят! Наши их там встретят, на льду…
– Понял! – заворотив лошадь, Яков Петрович махнул рукой. – А ну, за мной, ребята. Поглядим, что там. Может, помощь нужна.
Поскакали. Понеслись. Сам командующий, адъютанты… Не так и много, всего-то с дюжину человек. Однако на помощь – да…
По мерзлым улочкам Пихайоки застучали копыта. Выглядывали в окна испуганные обыватели. Опасливо выходили во двор, спрашивали друг друга: что это было? Что, шведы ушли? Или, скорее, бежали? Или сдались в плен?
– Русские это, русские! Говорят, сам полковник Кульнев.
– Хорошо, если он.
Пустынный заснеженный берег полого уходил в ровное замерзшее море. Там, на льду, уже все было кончено. Впрочем, часть шведских драгун упорно отбивались. Обреченные, загнанные в кольцо. Слышались выстрелы, сабельный звон, крики.
– Ни к чему это, – объезжая валун, командующий погнал коня прямо в гущу схватки. – Лишнее кровопролитие – ни к чему…
Ну, куда он, куда? Вдруг шальная пули… или драгуны решатся на последний рывок…
– Денис… вели трубить в трубы.
Гусар обернулся в седле:
– Трубачи! Давай.
Резко запела труба…
– Приказываю всем стоять! – въехав в самую гущу сражающихся, громко крикнул Яков Петрович. – Я – полковник Кульнев, если кто запамятовал. Опустить оружие… Вы, драгуны, – тоже.
Давыдов глазам своим не верил! Кульнева послушались все! И русские, и шведы. И те и другие враз опустили ружья, вложили в ножны палаши и сабли, вытянулись, отдали честь.
Какой-то молодой швед с исхудалым лицом и залитой кровью шеей, подойдя, почтительно поклонился полковнику. Из-под серого плаща его виднелся пышный генеральский мундир.
– Je vous salue, monsieur le colonel. Je suis le général Левенгельм, le personnel de l’aide de camp de Sa majesté le roi de suède Gustave Guillaume. Je donne son épée.
«Приветствую вас, господин полковник. Я – генерал Левенгельм, личный адъютант его величества короля Густава Вильгельма. Я отдаю свою шпагу вам», – тут же перевел про себя Денис.
– Un grand honneur pour moi d’avoir un prisonnier! – спешившись, Кульнев поклонился в ответ. – Большая честь для меня иметь такого пленника! В самом деле, господа, – большая честь.
