Теперь пленник обедал и ужинал в одиночестве, теряясь в догадках – зачем его вообще пленили, притащили сюда? В чем была такая для шведов надобность? Или все просто так получилось, случайно, в пылу? И в самом деле: допрашивать – не допрашивали, даже и докучливый собеседник швед вот куда-то свалил… Зато появился кое-кто другой, точнее – другая!
Она проявилась вечером, когда Денис сел ужинать, распахнув окно от неожиданно навалившейся к вечеру духоты. Пленник только ложку в уху опустил…
– Хей!
Вот так вот, словно ни в чем ни бывало – хей! Привет, мол. Саамка, та самая саамка, Тарья! Тоже, кстати, шпионка… хотя нет, уж лучше сказать – диверсантка. Уселась на подоконнике, нагло сверкая глазищами. Узенькие оленьи штаны, а вместо зимней, расшитой бисером куртки-малицы – отороченный мехом жилет, бесстыдный – выше пупа.
Неприятная, конечно, встреча, но…
– И тебе не хворать. Ушицу будешь? Ложку, вон, в залавке возьмешь.
– Буду, – девчонка улыбнулась и, спрыгнув с подоконника, нагло уселась за стол. Этакая вот дикарская непосредственность. Впрочем, Дэн воспринимал это спокойно – все ж таки не в девятнадцатом веке рожден!
Хмыкнул, ничуть не удивляясь тому, что саамка понимает по-русски, хлебнул ухи и негромко осведомился:
– Ты зачем шампанское разбила? Чтобы Кульнева случайно не отравить? Впрочем, можешь не отвечать – и так знаю, что ты.
– Я, – Тарья пожала плечами.
– И в вещах моих рылась… там, в Сибо. И в Або, у баронессы… И стрелы… Шенгранн приказал? Нет… полковник Ульвеус.
– Эй, эй! – отложив ложку, юная диверсантка энергично замотала головой. – Не он, нет. Кройто!
Последнее слово она произнесла с явным испугом, даже оглянулась вокруг, как будто кто-то мог притаиться здесь, в спальне.
– И кто такой этот Кройто? Тоже полковник? Или генерал?
– Кройто – Хозяин, – Тарья зябко повела плечом. – Шаман, нойда. Ты… ты надо – уходить. Ночью, да.
Дэн, честно говоря, удивился. Вот всего ждал – только не этого.
– О как! Уходить, говоришь? Да я бы не против. Только кругом – болота.
– Олен… Я знать путь, – девчонка поднялась на ноги. – Я – помогать.
– Помогать, говоришь? – ехидно усмехнулся Денис. – Интересно, с какого такого перепугу? Сама же меня сюда затащила и… Зачем?
– Кройто, – снова глянув в окно, саамка поежилась. – Он приходить. Скоро-скоро. Забирать твою душу, да!
– То есть как это – душу забирать? – удивился гусар. – Убьет меня, что ли?
– Не убить, нет. Много, много хуже, – Тарья подошла к нему и заглянула в глаза. – Понимай! Твою душа – брать. Ты без души быть, ага. Совсем пустой глаза. Что Кройто приказывать – ты делать.
– Зомби, значит, – недоверчиво покачав головой, Дэн схватил девчонку за руку: – Даже если и так… Ты-то с чего обо мне так печешься? Тебе-то до моей души что?
Тарья моргнула и попыталась вырваться… слабенько так попыталась, видать, все же жил в ее подлой душонке страх. Покусала губы, глазенками сверкнула, прошептала:
– Твой душа не забрать – мой возьмет! Он давно хотеть, да.
– Ах, вон оно что…
Денис хотел было сказать что-то еще, вполне возможно – язвительное, недоброе. Однако же не успел…
Ворвавшийся в раскрытое окно порыв холодного ветра едва не сдул со стола скатерть. В один миг небо заволокла черная грозовая туча, сделалось темно, как в могиле. Где-то совсем рядом сверкнула молния, громыхнул гром, и стаи птиц понеслись куда-то так низко над землею, что цепляли крыльями траву.
– Однако гроза… – Давыдов подошел к окну, оглянулся. – Закрою. А то еще…
Глянув на Тарью, гусар вдруг осекся – с коварной саамкой явно что-то происходило. Искаженное жуткой гримасой страха лицо ее вдруг сделалось бледным, словно бы обескровленным, вытянутые глаза распахнулись, из приоткрытого рта вырвался тихий стон.
– Кройто… – встав, прошептала девчонка. – Мы опоздали… Он уже здесь… он зовет меня… зовет… зовет… зовет…
Как-то нехотя Тарья направилась к двери, обернулась, словно взывая о помощи…
Подскочив, Дэн схватил ее за руку… и тут же отпрянул. Рука саамки была холодна как лед. И словно током ударило…
– Ты не удержишь меня, нет… – По бледным щеками покатились слезы. – Кройто… он пришел… Беги-и-и-и…
– Но я…
Схватив стоявший у печки ухват, гусар выбежал на крыльцо вслед за девчонкой и застыл в изумлении. Тарьи нигде не было! Она просто исчезла, словно бы растворилась в воздухе в один миг… А вместо нее у крыльца вдруг возникла зловещая темная фигура – высокая и сутулая, в длинном, до самых пят, плаще с капюшоном и с посохом в руке.
Денис поднял ухват… и вдруг ощутил, что силы его уходят, утекают столь быстро, как если б ему перебили артерию картечью или саблей. Выронив ухват наземь, молодой человек пошатнулся и медленно осел на крыльцо.
Темная фигура оказалась уже совсем рядом, откинув капюшон… Денис невольно вздрогнул, увидев прямо перед собою вытянутое желтое лицо. Скуластое и плоское, с бритым подбородком и крючковатым носом, оно производило весьма неприятное впечатление. Особенно жутко выглядели глаза – глубоко посаженные, темные, прожигающие насквозь.
Вновь сверкнула молния. Длинные волосы незнакомца – не старого и не молодого – зашевелились, словно змеи Медузы Горгоны, глаза вспыхнули желтым огнем… Грянул гром…
– Верно, ты и есть тот самый Кройто, – облизав губы, прошептал Денис. – И что тебе надобно?
– Кройто! – тонкие губы незнакомца искривились в змеиной ухмылке. Отшвырнув посох в сторону, он протянул к шее гусара свои длинные, как у орангутанга, руки. Корявые пальцы колдуна с длинными загнутыми ногтями зашевелились… сжались… затем разжались…
И Дэн физически ощутил, как из него вынимают душу! Это было больно и страшно, но сопротивляться уже не было сил, как не имелось сил и кричать. Да и зачем кричать? Кого звать на помощь?
Сознание вдруг стало смутным, перед глазами все поплыло, и из зыбкого марева вдруг показалась фигура Бурцова! Давыдов сразу узнал старого своего друга… Ах, Лешка, Лешка… ты откуда здесь?
Бурцов вдруг растаял… вернее, не сам он, а лицо… форма же – синий доломан Белорусского гусарского полка – повисла в воздухе, словно сама собой. Узкие штаны-чакчиры вдруг как-то по-девичьи округлились… появилось новое лицо, милое личико синеглазой брюнеточки Леночки, девушки, что так сильно нравилась Дэну, но обзавелась женихом… Лена! Ты как?
Девушка улыбнулась, пушистые ресницы ее томно дрогнули, тонкие руки потянулись к пуговицам доломана… под которым ничего больше не было – ни рубахи, ни какого-то иного белья… Пуговицы расстегивались одна за другой, снизу вверх, быстро и ловко, вот уже обнажился пупок, а вот…
