– Госпожа Нарджис во всей красе, госпожа Жанна, как всегда божественно прекрасная. Милые дамы, позвольте представить вам нашего гостя, он прибыл издалека. Господин де Сен–Лоран из Ливии, прошу любить и жаловать.
Жанна как–то странно, с всхлипом, вздохнула.
Жаккетта соизволила, наконец, взглянуть на гостя.
* * *
В нужном месте и в нужное время сидел как ни в чем не бывало за столом у виконта рыжий пират.
Сидел и одобрительно рассматривал выставленный Жаккеттой напоказ бюст.
Только борода у рыжего, оказывается, росла темная.
* * *
– Мы рады приезду нового человека, – невозмутимо заявила Жаккетта. – В Шатолу так одиноко, хоть господин виконт и старается развеселить нас изо всех сил, не жалея на это ни времени, ни воображения.
И решительно села на свое место.
Далее ужин проходил в немногословной атмосфере.
Виконт гостя разговорами не развлекал, предпочитая есть и задумчиво посматривать на собравшуюся в его зале троицу.
Рыжий, бородатый и сам на себя непохожий, был одет в арабские одежды и вел себя как подобает мужчине с Востока, то есть был спокоен и немногословен. В рамках нового образа он орудовал кинжалом вместо вилки и ел блюда в том порядке, в каком хотел, а не в каком полагается.
У Жанны глаза были так удивленно распахнуты, словно она столкнулась с чудом. Она тоже не произнесла ни слова, но в отличие от прежних совместных трапез с виконтом, ела охотно, старательно не глядя ни на хозяина Шатолу, ни на гостя.
Жаккетте же было так хорошо, что ей даже казалось странным, почему никто не замечает, как от избытка чувств у нее только пар из ушей не идет.
Какая–то странная слабость и истома охватили ее, такая бывает утром после хорошего сна, когда хочется потянуться и стряхнуть сладкое оцепенение.
А внутри бешено скакало множество горячих шариков, ударявших в руки и ноги, сразу ставшие тяжелыми, в голову, затуманившуюся, как от вина.
Главной задачей Жаккетты в этот ужин было сдержать глупую, счастливую улыбку, так и растягивающую губы.
Сердце стучало так, что его стук отдавался в каждом пальце.
Дождь за окном так и не прекратился, по полу мягко кралась сырость, ее отгоняли к стенам волны жара из камина.
Что–то ненавязчиво пиликали музыканты, музыка была дождливая и жалобная, вполне в духе Шатолу.
Ярко, но мягко светили хорошие восковые свечи. Четыре фигуры сидели за достойным и двадцати человек столом. И молчали.
– Чем вызван Ваш визит в Шатолу? – не выдержала в конце концов отсутствия слов Жанна.
– Причину своего визита господин де Сен–Лоран объявит нам завтра, – сказал виконт. – Такого его желание, а наш долг – повиноваться желаниям гостей.
Рыжий молча кивнул.
Ничего больше спросить Жанна не решилась и тишина вернулась в зал.
* * *
Когда ужин был окончен, все вежливо распрощались друг с другом и церемонно разошлись.
Жаккетту по выходе из зала поймал слуга и завернул в покои виконта.
Жаккетта поняла, что придется расплачиваться за косынку.
Это ее ничуть не испугало.
Рыжий вернулся!!!
* * *
Что там косынка!
Теперь Жаккетта могла и горы свернуть.
Она решила проучить Волчье Солнышко, показав ему восточный темперамент и, по возможности, вымотать его самым доступным ей способом.
На громадной темной кровати в мрачной спальной виконта резко белело два обнаженных тела.
Ничуть не заботясь о звукоизоляции, Жаккетта вопила, словно ее режут, вздыхала и стонала.
– Глубже, глубже! – хрипло требовала она между стонами, вдавливая в себя Волчье Солнышко. – Ты входишь в меня, как кинжал в ножны… Ой, ты достал до дна, я сейчас умру!..
«Слушай, сволочь, слушай!» – злорадно думала она, из–под полуопущенных длинных ресниц наблюдая за кавалером. – «Где ты еще такое услышишь!»
Процесс не перестал быть скучным и неприятным, но зато хоть на виконта смотреть было интересно.
Он, похоже, принял все за чистую монету…
Погребенная под долговязым костлявым виконтом Жаккетта с яростным наслаждением врезалась в его спину острыми ногтями, изображая неистовую страсть.
«Какое счастье, что он длинный!» – думала она, извлекая из своих голосовых связок немыслимые звуки. – «В таком положении он не может меня целовать!» – и посылала свое тело вверх, словно нападая на Волчье Солнышко, а не отдаваясь ему.
«Ты можешь достать мне своим кинжалом до горла, – думала Жаккетта, – ты думаешь, что полностью овладел мной, а я все равно не твоя, даже больше в этот момент, чем в другие!
Дурак ты виконт!
Если твое тело погружается в мое, это еще ни о чем не говорит, надо чтобы души соприкасались и от этого хотелось и стонать, и кричать, и плакать, захлебываясь от счастья и любви!»
– Глубже! Глубже! Глубже! – во весь голос кричала она. – Еще! Еще! Еще!
* * *
Излишне говорить, что в эту ночь гоняться за Жаккеттой и выяснять, кто такой Жан, сил у виконта не было.
Их хватило лишь на то, чтобы забиться в угол кровати, натянуть на себя простыню и, время от времени дергая ногами, уснуть.
* * *
Утро следующего дня выдалось на редкость напряженным.
Напряженным не в смысле обилия дел, а в смысле атмосферы, нависшей над Шатолу.
Волчье Солнышко, к полудню все–таки отошедший от страстных объятий обрадовавшейся появлению рыжего Жаккетты, устроил официальный прием по случаю прибытия гостя, на котором тот должен был сообщить цель своего визита.
Жанна и Жаккетта, усаженные в кресла рядом с виконтом, били единственными женщинами в зале.
Роль придворных исполняли оруженосцы и луветьеры, которые, похоже, не привыкли к подобным представлениям. Они стояли, сгруппировавшись небольшими кучками вдоль стен зала и, похоже, не знали, как им себя вести. И собственно говоря, с какой целью их пригласили.
Просто слушать гостя? Крутить ему руки по окончанию речи?
Четких указаний от хозяина не было.
Виконт выглядел хмурым и усталым.
«Ага!» – торжествовала Жаккетта. – «А еще гарем собрался заводить! Тебе и одной женщины слишком много! Повезло тебе, что меня украл, если бы госпожу Фатиму – не уйти бы тебе этой ночью живым!»
Она представила необъятную госпожу Фатиму, барахтающуюся на ложе в компании с длинным, худощавым виконтом и чуть не рассмеялась вслух.
Уж госпожа–то Фатима быстро привела бы Волчье Солнышко в божий вид!
